Убит поток. Роман Власов

няжестве, в горах. Он писал мне оттуда позавчера… Просил, чтобы я его не встречал.

      – И я догадываюсь, почему, – усмехается Куприян.

      – Почему? – спрашивает Дид.

      – У вас же там ещё фотки, да? Там должна быть одна… Вы сразу поймёте, товарищ следователь.

      Они сидят в зале ожидания в больнице. Здесь пусто и сумрачно. Во всех окнах – одно большое серое облако. Робот-уборщик завис над пятном на полу. Раскидал порошок и выжидает. На диване спит, завернувшись в плед, какой-то дядя в дырявых носках. Увидев эти носки, Куприян сказал: «Видали, а? Цивилизация! Автоматизация! Планирование! Ха-ха!»

      Следователь Дидерик показывает фотографии на портативном терминале.

      – Вот делегация выходит из вертолёта. Четверо. Все чалмаши. Один из них князь Сабин. Кто остальные?

      – Я не знаю, – отвечает Куприян. – Представляете, а?! Я получил такие директивы от программы: встретить, проводить, обеспечить. Никаких досмотров, никакой проверки документов… Глупость, да? Вот и мне кажется… Это же дикари. Да они бомбу могли протащить в своём сундуке!

      Чалмашский юноша беспокойно дёргается.

      – Дикари! – громко повторяет внешник. – А мы с ними цацкаемся.

      – Уважаемый Куприян… Разве вы обыскиваете гостей, когда зовёте их в свой дом? А нас звали… Долго звали. И мой отец решился. Первый из оранжевых князей… И мне очень неприятно слышать от вас эти… Эти… оскорбления.

      Куприян хмыкает и делает неопределённый жест рукой.

      – Генти, вы можете сказать, кто сопровождал князя? – спрашивает Дид.

      – Отсюда сложно различить… Как это… Черты лица.

      – И он ничего вам не сообщал в письме?

      – Нет.

      Следующая фотография. Крупным планом два великана-чалмаша. Одеты в чёрные шаровары и стёганые узорчатые безрукавки. На квадратных лицах одинаковые татуировки: то ли голубые змеи, то ли реки, вьющиеся по тёмной коже.

      Генти произносит что-то вроде «рынды». Поясняет:

      – Телохранители… Лично их не знаю. Но, видите, татуировки… В горах есть монастырь, где их воспитывают. И, рында – это, как лучше сказать… Это на всю жизнь. Он следует за князем всегда. До конца. До «отплытия», как у нас говорят. Приказ князя для рынды – это как воля бога. Выполнить обязательно. Даже ценой собственной жизни.

      – Скажите, они близнецы?

      Юноша вдруг улыбается. Оказывается, умеет.

      – Нет, вы не видите? Они же совсем разные… Я вас тоже путал. Белых.

      – Гм. Ладно, – говорит Дид, некоторое время смотрит на экран и принимается листать дальше.

      Один за другим идут снимки багажа. Около грузового лифта на вокзале стоит несколько больших мешков с вышитыми узорами и громадный кованый сундук. «И не одну бомбу! Десяток! Понимать же надо! Думать!» – ворчит Куприян.

      Сквозь облако пробиваются лучи солнца. Дид щурится, прикрывает глаза рукой.

      Куда же исчезли эти трое?.. Оставались они на платформе вчетвером. Потом князя нашли убитым, а остальные испарились. Трое чалмашей в незнакомом городе. В городе, напичканном жучками и камерами…

      Конечно, все системы можно обмануть. Находились умельцы. С такими Дид и боролся всю жизнь. Не всегда с ними, но с их творениями: вирусами, «шутами» и прочей гадостью. Но ведь чалмаши попали в Алгову впервые… Значит, кто-то должен был им помогать.

      – Башким Ходжа! – Генти неожиданно поднимается. В глазах – растерянность и… страх?

      В кадре новая фигура – плюгавый, седеющий мужичок с проплешиной, третий спутник князя. Рында держит его за грудки и угрожающе скалится.

      – Видали? – усмехается Куприян. – Этот хрен плешивый всю дорогу вопросы бубнил. «А что это у вас в будке?», «А нас сейчас снимают?», «А кто управляет роботами?», «А может ли посторонний подключиться к программе?». Шкафы на него рычали страшно. Одёргивали. Вон, тряханули пару раз даже… Но он совсем невменяемый был. Завёл, как шарманка: «А что?.. А кто?.. А можно?..» И взгляд у него – скачущий, безумный такой… И руки дрожали. И усики у него жидкие… Неприятные.

      Дид слушает вполуха. Наблюдает за юношей. Тот стыдится своих эмоций. Трёт лоб рукавом клетчатого пиджака. Тяжело дышит.

      – Кто такой Башким Ходжа? – спрашивает Дид.

      – Один человек. Вот этот… Я знал его там… Он жив?

      – Неизвестно. Расскажите о нём.

      Генти молчит.

      Сейчас его нужно брать в оборот. Медленно, аккуратно давить-давить-давить, потому что скрыл он что-то важное. И может быть, даже очень важное. Определяющее…

      «Ты упорен, этого у тебя не отнять, – писал навигатор. – У тебя есть хватка, нюх. И ты отлично умеешь выводить людей на чистую воду. Но, дорогой мой Дидерик, есть одно но… Эти таланты необходимы были раньше, во времена смуты, во времена тестирования и внедрения программы. Вот там были, да, настоящие опасные фанатики, подпольщики, террористы. А сейчас…».

      – Чего молчишь, князёныш? Голос потерял? Товарищ следователь