Танец с драконами. Джордж Мартин

грязь.

      – С чем ты пришел – с просьбой, с жалобой? Чего ты хочешь от нас?

      Человек облизнул запекшиеся губы.

      – Я тут принес…

      – Что принес? – нетерпеливо спросила Дени. – Горелые кости?

      Человек вытряхнул содержимое мешка на пол.

      Так и есть: кости. Черные, обгорелые. Длинные кто-то разгрыз, чтобы высосать мозг.

      – Это был черный, – порыкивая по-гискарски, сказал человек. – Крылатая тень. Он спустился из поднебесья и…

      «Нет, – содрогнулась Дени. – Нет. Нет».

      – Ты что, оглох, дурень? – напустился на пастуха Резнак. – Не слышал, что я сказал? Придешь к моим факторам завтра и получишь мзду за свою овцу.

      – Резнак, – спокойно вмешался сир Барристан, – придержи язык и открой уши. Это не овечьи кости.

      «Верно, не овечьи, – согласилась с ним Дени. – Это кости ребенка».

      Джон

      Белый волк мчался по черному лесу, вдоль утеса вышиной до самого неба. Луна, продираясь сквозь голые ветки, бежала среди звезд вместе с ним.

      – Сноу, – прошептала она.

      Волк не ответил. Снег хрустел у него под лапами, ветер вздыхал в деревьях.

      Откуда-то издалека его звала стая, брат и сестра. Они тоже охотились. Черного брата поливал дождь, смывая кровь на боку – он завалил громадного козла, и тот пырнул его рогом. Сестра, запрокинув голову, пела песню луне. Ей подпевали мелкие серые родичи – много, не меньше сотни. Там, в далеких холмах теплее и больше дичи. Сестрина стая охотится на коров, овец, лошадей – человеческую добычу, – а порой и на самого человека.

      – Сноу, – каркнула луна.

      Белый волк бежал по человечьей тропе. Вкус крови на языке, в ушах многоголосая волчья песнь. Когда-то их, братьев и сестер, было шестеро; пять слепых щенят скулили в снегу около мертвой матери, выдаивая молоко из затвердевших сосков, только он отполз в сторону. Теперь их четверо живых, и одного белый больше не чует.

      – Сноу, – не унималась луна.

      Белый волк бежал от нее, стремясь к пещере ночи, где прячется солнце. Его дыхание стыло в воздухе. В ненастные ночи утес черен как камень и грозно нависает над миром, в лунные мерцает льдом, как замерзший ручей. От ветра, дующего с него, не спасает даже косматая шкура, а по ту сторону, где живет серый, пахнущий летом брат, еще холоднее.

      – Сноу. – Белый волк оскалился на упавшую с ветки сосульку и ощетинился, видя, как тает вокруг него лес. – Сноу, Сноу, Сноу! – Из мрака, хлопая крыльями, вылетел ворон.

      Он сел на грудь Джона Сноу, вцепился в нее когтями и заорал прямо в лицо:

      – СНОУ!

      – Слышу. – В комнате сумрачно, койка жесткая. Серый свет просачивается сквозь ставни, предвещая еще один тусклый холодный день. – Ты и Мормонта так будил? Убери от меня свои перья. – Выпростав из-под одеяла руку, Джон шуганул ворона. Тот был стар, повидал всякое и совершенно ничего не боялся.

      – Сноу, – крикнул он, перелетев на столбик кровати. – Сноу, Сноу.

      Джон запустил в него подушкой,