Дождь тигровых орхидей. Госпожа Кофе (сборник). Анна Данилова

мы бездействуем?

      Но Руфинов упорно молчал, что-то обдумывая про себя. Иногда лицо его искажалось какой-то патологической улыбкой, улыбкой фокусника, который, распилив тело своей партнерши, вдруг увидел под бутафорским балдахином кровь своей случайной жертвы, но, не в силах признаться себе в этом, продолжает пилить.

      – Скажи, ты действительно не знаешь и не предполагаешь, где она?

      В ответ на это Борис отрицательно мотал головой. Он сидел за письменным столом в своем кабинете, который сейчас напоминал военный штаб: на столе – карта города, множество переполненных пепельниц, куда беспрестанно стряхивают пепел приближенные к нему люди. Ольга, взяв себя в руки, принесла мужчинам ужин; руки ее дрожали, когда она внесла поднос, полный бутербродов с мясом. Матвей принес пиво, сигареты. В полночь Руфинов отпустил всех, кроме Матвея.

      – Скажи, ты уверен, что видел, как она садилась в машину Хорна?

      – Уверен, – уже в который раз отвечал телохранитель, отводя взгляд в сторону, словно боясь самому себе признаться в том, что у хозяина не все в порядке с мозгами.

      – А Анна? Она села вместе с ними?

      – Нет же, она подошла ко мне и сказала, что ты отпустил Машеньку с Хорном, она сказала, что я свободен, а ей надо сделать покупки.

      – И ты сразу отъехал от училища?

      – Нет, я протер стекло, какой-то идиот из проезжающей машины бросил на скорости стаканчик с остатками мороженого, я даже не успел толком разглядеть, кто это был, стекло было полностью залито этой белой дрянью. Вот я и вытирал.

      – А ты не видел, куда направилась Анна?

      – Видел, она пошла к булочной, по-моему, туда и зашла. Стой… потом я видел ее на бульваре, я как раз проезжал мимо и заметил, как она свернула к колбасному.

      Руфинов удовлетворенно хмыкнул. На его лице не осталось и следа озабоченности, в глазах горел азарт.

      – Ольга, разве ты просила ее покупать продукты?

      Ольга, уставшая курить, но без конца раскуривавшая сигареты одну за другой, мотнула головой:

      – Да нет же, этим, слава богу, занимается Виктория.

      – А может, Вика-то и попросила ее купить хлеба и колбасы? Где она, давайте ее спросим!

      Позвали Викторию, домработницу, женщину сорока лет, молчаливую и тихую, которая жила в маленькой комнатке возле самой кухни; она весь вечер проплакала у себя, поэтому вышла опухшая, с покрасневшим носом. Маленькие ручки покоились под полной грудью, нервно теребя передник.

      – Нет, – оживилась она, – что вы! Я сама все покупаю. Анну Владимировну не посмела бы беспокоить, боже упаси.

      Она ушла, Руфинов встал наконец из-за стола и взял с тарелки бутерброд.

      – На квартиру Анны ездили? Ездили – там никого нет. Это понятно. Теперь необходимо съездить еще раз, чтобы проверить, где же купленные ею продукты и сколько их. Поймите, Анна не такой человек, чтобы попусту тратить время и деньги. Она слишком рациональна, слишком. Так вот. Питается