Немка. Повесть о незабытой юности. Лидия Герман

Читать онлайн.



Скачать книгу

и мысли пошли кувырком. То я видела себя в Мариентале с родителями, то мы с подругой Маней крутили веялку на току, то с Розой мы танцевали на школьном вечере. Вдруг меня разбудили. Уже было светло. Маня и Даша помогли мне спуститься. Быки уже все были впряжены в телеги, моя телега была выстлана какой-то соломой или половой, на которую я должна была лечь. Маня осталась со мной, чтобы погонять быков. О её упряжке заботились другие. По дороге Маня мне рассказывала, что я ночью ходила вокруг вагончика и никак не хотела войти, что я говорила по-немецки, и они могли только два слова понять: папа и мама. Когда приблизились к нашему домику, сделали остановку. Галя и Даша отвели меня домой. Через две недели я была совершенно здорова. Теперь не могу припомнить, чтобы я когда-либо еще говорила в бреду.

      Потом я опять работала на току, а где-то во второй половине октября началась школа. В первый день занятий нас известили о положении на фронте, о героических поступках наших бойцов и напомнили нам, что мы должны особенно серьёзно изучать военное дело.

      Предстоял праздник 25-летия Великой Октябрьской социалистической революции. Чтобы праздник прошел на высоком уровне, следовало подготовить большой концерт. В программу входил литературный монтаж патриотического значения, хоровое пение, театральная постановка и постановка различных танцев. Я пела в хоре и танцевала. Предполагалось подготовить русский народный танец с 16-ю девочками. После первых проб Вера Макаровна предложила Розе и мне подготовить венгерский и татарский национальные танцы. Говорила она еще о танце амазонок, но из этого ничего не получилось. Венгерский танец мы называли балетным. Мы с Розой очень радовались.

      В эти дни, в конце октября, до нас дошло потрясающее известие: все немецкие женщины в возрасте 16–45 лет будут мобилизованы в трудовую армию. Элла была очень расстроена и не хотела идти.

      „Как это можно? Как они могут меня от моих двух пятилетних детей заставить идти в трудармию? – возмущалась она. – Я не пойду. Я не пойду," – повторила она решительно.

      „Но ты должна идти, Элла. Должна, – отец старался говорить спокойно. – И не надо сопротивляться. Это ничего не даст. Ты же знаешь. Собирай спокойно свои вещи. И не беспокойся ни о чем, я же остаюсь дома. Лисбет и твоя мать позаботятся о детях. Сама только береги себя. Мы обязаны делать всё, что нам предписывают. И с этим надо жить".

      Элла сидела на табуретке, обняв прижавшихся к ней близнецов. Она не плакала. Безутешно смотрела она перед собой и моргала только своими большими карими глазами. Мать и Лис-бет стояли молча, они просто не в состоянии были все это понять. Беспомощность. Беззащитность. Бесправие.

      Вдруг мама сорвалась с места: „А Мария? Может, и её заберут?" – „И Мария", – выдавила из себя Элла. Мы пошли все трое: мать, отец и я. Мария как раз кормила грудью маленького десятимесячного Витю. Он оставил грудь, чтобы посмотреть на нас, и улыбнулся. Мне очень хотелось взять его на руки, но Мария держала его крепко