Обрез. Аркадий Гайдар

крый лоб. – Мы разоружаемся.

      – Что вы городите, – улыбнулся я. – Кто и кого разоружает?

      – Мы разоружаемся, – упрямо повторил он. – Я только что с перевала. Эта проклятая махновская рота уже почти не имеет винтовок. Я наткнулся на такую картину: сидят четыре красноармейца и старательно спиливают напильниками стволы винтовок. Я остолбенел сначала. Спрашиваю:

      – Зачем вы это делаете?

      Молчат. Я кричу:

      – Что же это у вас из винтовок получится, хлопушки?… Ворон в огороде пугать?!

      Тогда один ответил, насупившись:

      – Зачем хлопушки?… Карабин получится: он и легче, и бухает громче, из его ежели ночью по геймановцам дунуть – так горы загрохочут – вроде как из пушки.

      Нет, вы подумайте только: ка-ра-бин… Я ему говорю:

      – Думать, что если от винтовки ствол отпилить, то кавалерийский карабин получится, так же глупо, как надеяться на то, что если тебе, балде, голову спилить, то из тебя кавалерист выйдет!

      Трач плюнул и зло продолжал:

      – Я даже не знаю, что это такое… Это нельзя назвать еще изменой потому, что на перевале они держатся, как черти, но в то же время это прямая измена, равносильная той, что если бы кто-нибудь бросил горсть песку в тело готовящегося к выстрелу орудия.