Политические партии Англии. Исторические очерки. Коллектив авторов

вокруг Генриетты Марии считала, что инструментом для этого должна стать Шотландия, поэтому стоило идти на уступки шотландским пресвитерианам. Другая группа, в которую входили, в частности, Хайд, Николас и маркиз Ормонд, не скрывала сомнений в том, что шотландцев можно считать верными подданными. Они утверждали: требования, выдвигаемые шотландцами, угрожают королевским прерогативам и свидетельствуют об их нелояльности[156]. Они предлагали вести войну в Ирландии, только победа Кромвеля там сделала шотландский вариант безальтернативным, и в июне 1650 г. Карл прибыл в эту страну. Условия, в которых он оказался в Шотландии, поражение, нанесенное Кромвелем в 1651 г. и обрушившее надежды роялистов, психологически склоняло его к «умеренным», предупреждавшим, что шотландцам не следует доверять.

      Бедствия эмиграции не уменьшали амбиций, и немногочисленный двор пребывал в состоянии склок и раздоров. «История мятежа» Кларендона содержит много подтверждающих это примеров, независимо от того, соглашаться или не соглашаться с его интерпретацией этих случаев. Сам Хайд считал причиной склок при дворе жадность придворных и их желание получать если не реальные доходы, то, по меньшей мере, титулы и звания. С долей морализаторства он писал: «Людям, которым нечем заняться, трудно остановить себя, чтобы не делать того, чего не следует. Не имея ничего, король мог надеяться на покой и отдых, и на то, что двор будет свободен от фракций и амбиций, и каждый придворный примет во внимание его трудное положение. Но до тех пор, пока в мире есть дворы, соперничество и амбиции будут неотделимы от них. От королей, которым нечего дать, требуют обещаний, что подчас вреднее и затруднительнее, чем одаривать, ведь обычно претендуют на одни и те же титулы и милости. Люди настойчиво требуют почестей, должностей и доходов, и если нельзя получить это сразу, обещания дать их»[157].

      Сложными были и отношения Карла II с его братом Джеймсом Йоркским. Первое показательное столкновение между ними имело место летом 1648 г., еще при жизни их находившегося в фактическом заключении у парламента отца. Когда в Голландию прибыли корабли восставшей против парламента английской эскадры, Чарльз стал во главе этого флота, что не было принято всеми роялистами и вызвало борьбу в совете принца. Дело в том, что формально командующим флотом являлся его брат герцог Йоркский, которого несколькими годами раньше на этот пост назначил король. Как указывает английский историк Ш. Келси, это было не столько военной, сколько политической демонстрацией, так как принц Уэльский фактически выступил в качестве «заместителя короля», находившегося в плену: «Весной 1648 года восстание на английском флоте дало принцу первую возможность получить власть над главным средством господства на морях»[158]. Сторонники такого решения указывали на необходимость придания борьбе импульса и на исторические прецеденты. Вопрос вызвал неоднозначную реакцию и борьбу в Тайном совете. По свидетельству Кларендона, Чарльзу

156

Greenspan N. Charles II, Exile, and the Problem of the Allegiance. P. 95.

157

Clarendon. The History of the Rebellion. V. V. R 245–246.

158

Kelsey S. ‘King of the Sea’: The Prince of Wales and the Stuart Monarchy // History. Vol. 92. № 308. Oct. 2007. P. 437.