Лучший стимпанк-детектив. Макс Ридли Кроу

я возликовал.

      Не то чертежи были с ошибкой, не то смешались в моей памяти, чего не бывало раньше, но винтовая лестница привела вовсе не к кладовым, а в зал. Я успел замереть на последних ступеньках и нырнуть обратно в темноту, пока меня не заметили. Осторожно выглянув из своего укрытия, осмотрелся. Помещение заливало синеватым светом от пары прирученных молний, они яростно трещали, поднявшись дугами над двумя металлическими катушками размером в половину моего туловища. Эти катушки были приделаны к клетке, похожей на птичью, с таким же куполом и даже дверцей, правда, футов семь в высоту. За решеткой, прикованный к прутьям, повис тот самый ловец. Бедолага только приходил в себя, его суставы на запястьях были вывернуты, поскольку держали всю тяжесть тела. У меня волосы встали дыбом не то от ужаса, не то от щекочущих кожу разрядов электрики.

      – Я – чудовище? – приговаривал великан, бродя вокруг клетки. Теперь, издалека, я мог рассмотреть бугры мышц, выдающиеся под его рубашкой, искаженное лицо и опутанные выступающими венами босые ноги. – Смотри, смотри, ловец! Знаешь, для кого я построил клетку? Знаешь, зачем? Они говорят: «давай еще, еще!» И отворачиваются. Кровь на моих руках, не на их. Ясно, ловец?

      Он направился мимо клетки к деревянному столу, на котором вместо столешницы было нагромождение вентилей и рычагов, о предназначении которых можно догадываться, лишь отдав помыслы ночным кошмарам. Могучая лапа дернула одну из рукояток, и молния, пойманная между катушками, внезапно ударила вниз, на крышу клетки, опоясала каждый прут решетки, передалась по кандалам и пронзила туловище ловца. Тот задергался в судорогах и издал слабый стон, приходя в сознание.

      Странное помещение. Не то лаборатория, не то заводской цех. Жаровня с распахнутой дверцей, от огня в которой дрожали тени на стенах. Спирали медных трубок, опоясывающих стены.

      – Еще, еще, – бормотал великан, находящийся спиной ко мне. Он комкал и бросал в горящий камин какие-то бумаги. – Им всё мало, всегда мало.

      – Тебя схватят, – донесся еле слышный голос из клетки. – Я буду плясать на твоей казни.

      – «Плясать»? Пляши!

      Великан снова дернул рычаг, и разряд, пронзив голубым свечением клетку, вошел в туловище несчастного. Пленник задергался, его пальцы скрючило, глаза закатились, зубы стучали. Волосы вздыбились. Кровь стекала по руке и заливала рубашку. Едва ли он долго протянет с этими пытками.

      – Ты еще не понял, ловец. Не туда пришел.

      Мой хороший знакомый, которого высокопарно можно было бы считать одним из учителей, говаривал: «Полное дерьмо в жизни вора начинается с неудачного заказа». Абсолютно с ним согласен: заказ нравился мне всё меньше и меньше. Чертовски не нравился, если сказать точнее.

      Громила снова рванул рычаг на себя. Глядя на извивающегося в конвульсиях ловца, я испытал жалость. Да, знаю, их никто не любит, но чудище, которое над ним измывалось, было во сто крат хуже. Прицелиться и выстрелить – значит, обнаружить себя. Попасть наверняка