Победитель получает все. Дженнифер Доусон

из динамика доносились слова известной песни «Наступают хорошие времена». В воздухе вкусно пахло сливочным маслом и сиропом – это Мадди пекла блинчики на новой плите. Митч вынимал из буфета тарелки, в то время как его мать пила кофе, листая какой-то гламурный журнал и постукивая носком ноги о пол. Джеймс что-то внимательно читал в айпаде, он настолько глубоко погрузился в чтение, что не обращал никакого внимания на шум и суету вокруг.

      Вся семья в сборе.

      Все, кроме Шейна.

      Сесили даже растерялась. Она не знала, радоваться ей или огорчаться. Она так старалась – между прочим, в основном только ради него, в чем она стеснялась признаться себе, – и вот на тебе – все на месте, кроме него.

      С лопаткой в руке Мадди повернулась к Сесили.

      – Доброе утро. Хорошо спала?

      Все, кто был на кухне, повернулись в ее сторону. Она вежливо улыбнулась, втайне надеясь, что на ее щеках не выступил предательский румянец.

      – Прекрасно.

      Митч сунул ей чашку с дымящимся кофе.

      – Черный, как ты любишь.

      – О да, спасибо, – громко произнесла она, чтобы заглушить звуки песни.

      Внимательная и тактичная Мадди тут же уменьшила громкость так, чтобы музыка создавала приятный фон для дальнейшей беседы.

      Хотя на кухне находилось много народа, было заметно, как им всем здесь комфортно. Одной только Сесили было как-то не по себе, и от этого ей стало не только обидно, но и неприятно, и неудобно. Требовалось что-то предпринять.

      – Может чем-нибудь помочь?

      Мадди ловко сняла три блинчика со сковородки и посмотрела в кувшин: много ли там осталось сиропа.

      – О-о, ты не могла бы сходить к Грейси в ее коттедж и попросить у нее немного домашнего черничного сиропа? Я уже позвонила ей и попросила поделиться. Я просто сгораю от желания попробовать ее сироп.

      Митч шутливо похлопал ее по плоскому животу:

      – Гм, сгораешь от желания? Что ж ты мне ничего не сказала?

      – Не остри! – Она шлепнула его по руке.

      Шарлотта подняла глаза, отрываясь от журнала.

      – Только не говорите, что пока не собираетесь иметь детей?

      Сесили была потрясена и почти шокирована: нескромный вопрос, заданный ее всегда тактичной матерью, стал для нее полной неожиданностью.

      – Мама, сейчас не совсем удобно говорить об этом.

      Шарлотта с поистине с королевским величием приподняла бровь.

      – Да? А мне, думаете, приятно выслушивать ваши обещания насчет внуков? Мне уже немало лет, как знать, может быть, я не успею им порадоваться.

      Сами слова, как и серьезный тон матери, больно задели Сесили. Неужели Шарлотта, потеряв надежду, решила, что у нее, ее дочери, никогда не будет детей? Хотя разве не сама Сесили была виновата в этом? Разве не она твердила все время, что ее интересуют только карьера политика и ничто, кроме карьеры, не позволяя себе даже намека на семейное счастье. Что ж тут удивительного, если Шарлотта махнула на нее рукой? Тем не менее Сесили обиделась.

      Как