Победитель получает все. Дженнифер Доусон

никто, кроме него, не смог бы решить. Пока мать, очень тяжело переживавшая смерть мужа, занималась лечением Мадди, он зарабатывал деньги, чтобы оплачивать счета и долги. Несколько лет он трудился, забывая о сне и отдыхе, без передышек, и думая только о делах. Уйдя с головой в работу, он как бульдозер сметал все препятствия со своего пути.

      И затем в один прекрасный день, оглядевшись вокруг, Шейн вдруг осознал масштаб им сделанного. Он всех спас. Его матери больше не надо было работать ни одного дня в ее жизни. Братья и сестра выросли. После стольких лет ему – тому, кого раньше все считали бездельником и бестолочью – удалось создать успешную компанию с многотысячным штатом служащих и чистой прибылью, удивлявшей даже его самого.

      Итак, ситуация в корне переменилась, теперь все обстояло более чем благополучно. Бедствия и тревоги остались в прошлом. Умри он завтра, его близким больше не надо было бы ни о чем волноваться. Он все предусмотрел. Он позаботился о том, чтобы то страшно тяжелое положение, в котором все они очутились, больше не повторилось никогда.

      Спокойно жить ему мешало только одно: панический стиль поведения, въевшийся в его душу и сердце, словно ржавчина. Шейна непрестанно мучило одно странное, неприятное ощущение, что беды и несчастье всего лишь в одном единственном шаге от него.

      Он нахмурился: ему не нравился ход его мыслей.

      Надо было руководить компанией, пробивать новые контракты и подряды, а не заниматься самоанализом, который отвлекал его от деловой переписки по электронной почте. Шейн сосредоточился на письме от вице-президента его компании, внес необходимые замечания и открыл следующее послание.

      На часах уже была полночь.

      Вдруг дверь тихо открылась, и на кухню вошла, к его несказанному удивлению, не Мадди, не Митч, не кто-либо другой, а сама Сесили.

      Заметив его, она вскрикнула и запахнула на себе шелковый халатик.

      – Боже, как ты меня напугал! Ты хочешь, чтобы у меня был инфаркт?

      Он ухмыльнулся. Смутное ощущение внутреннего дискомфорта сразу исчезло.

      – Милочка, я уже давно здесь, скорее ты напугала меня своим внезапным явлением.

      Сесили перетянула талию поясом, слишком туго, на его взгляд:

      – Не называй меня милочкой. Это так вульгарно!

      Шейн усмехнулся, ему внезапно стало интересно: есть ли у нее что-нибудь под халатиком.

      – Где это ты пряталась до поздней ночи?

      – Запомни, высокомерный осел, я никогда не прячусь. Если тебе так хочется знать, то все это время я спала.

      – Ага, и проснулась, как я вижу, в дурном расположении духа. – Шейн вытянул ноги, рассматривая ее с самым живым интересом, жалея, что света явно недостаточно.

      – А ты что здесь делаешь в столь поздний час? – резко спросила Сесили, выходя на середину кухни.

      – Деловая переписка. – Он махнул рукой на горевший в темноте дисплей.

      – А-а, – протянула Сесили, обхватывая себя руками. – В таком случае не буду тебе мешать. Только выпью воды и уйду.

      – Чашки