Победитель получает все. Дженнифер Доусон

же некоторым, – промолвила Грейси, поглядывая на желтоватый домик, в котором ее поселили вместе с ее братом. Потом, вдруг нахмурившись, взглянула на Джеймса: – Говорят, ты перебрался жить в комнату над гаражом, предоставив удивительным двойняшкам тот домик, не так ли?

      Это была вечная, огромная, сводящая с ума проблема – куда поместить всех приезжавших и уезжавших, а Джеймс был просто помешан на порядке. Но поскольку у Робертсов имелось небольшое жилье над гаражом, он во всеуслышание объявил, что поселится там, пока Пенелопа и Софи будут жить в главном доме.

      В ответ Джеймс молча закивал.

      Грейси махнула рукой в сторону гаража.

      – Не хочешь ли ты убедиться, что все в порядке, что там есть все, что тебе нужно?

      Джеймс встал:

      – Я уверен в этом, впрочем, я проверю и сообщу, если там что-то не так.

      Шейн слегка поморщился. Джеймсу, как всегда, не хватало ловкости, такта и чувства юмора.

      – Не королевское это дело. – Грейси повернулась и вышла.

      – Никак не могу ее понять, что ей нравится, а что нет. – Уход Грейси ничуть не смутил Джеймса. – Полагаю, она за что-то невзлюбила меня.

      – Да ну? И как ты дошел до этого? – насмешливо спросил Шейн. Несмотря на весь свой сарказм, он отнюдь не был уверен в том, что Джеймс не нравится Грейси. В глаза бросалась одна странность: Грейси охотно кокетничала со всеми знакомыми мужчинами, кроме Джеймса. Тут явно было что-то не так.

      – Ничего бы с тобой не случилось, если бы ты съел один из ее кексов, – вмешалась Мадди.

      – Как можно, ведь я готовлюсь к марафону, – обращаясь как бы ко всем сразу, отозвался Джеймс. За последние три года он три раза участвовал в чикагском марафоне, с каждым разом улучшая свои результаты. Однако стремление Джеймса к совершенству вызывало одно лишь раздражение.

      Вчера вечером Шейну вздумалось пробежаться вместе с братом-марафонцем. Через семь миль он сдох, ему казалось, что у него вот-вот выпрыгнет из груди сердце, а легкие разорвутся от перенапряжения, тогда как Джеймс, как ни в чем не бывало, побежал дальше. Он был похож на машину, не знавшую усталости.

      Мадди взяла кекс и сняла с него бумажку.

      – Я слышала, что для бега нужны углеводы, а здесь их предостаточно.

      – Да, нужны, но только не простые и не сахар в чистом виде.

      Мадди нахмурилась:

      – От одного кекса с тобой ничего не случилось бы. Разве ты не можешь вести себя с ней так, чтобы не портить ей настроение?

      – Попытаюсь, а сейчас пойду посмотрю, не подъехал ли кто-нибудь еще. – Джеймс направился к дверям.

      Как только он вышел, Мадди, откусив кусочек кекса, обронила:

      – А все вы – ты и Эван.

      – А мы в чем провинились? – Шейн взял бокал с теплым лимонадом, искренне сожалея, что в нем нет ни капли спиртного.

      – Не надо было дразнить его.

      – Разве мы его дразнили? – возразил Шейн. – Мы помогли ему стать чуть более закаленным, и только.

      – О да, даже слишком закаленным, разве не так? – Мадди обхватила ладонь Митча, и они принялись раскачиваться