После. Андрей Круз

такого жесткого закона не было, но к тем, у кого слишком много «телохранителей» образовывалось, мы тут же присматриваться начинали. И, кстати, обычно не ошибались. Двое таких было, и оба погорели на нехорошем. Один поехал лес валить, а второму так и вовсе из пистолета в затылок выстрелили на городской свалке. Было за что. И двоим его людям. Сам в одного из них стрелял.

      Парикмахерских в городе было две, одна на Луначарского, а другая на Володарского. Если честно, то такие названия уже раздражать начали. Кого-нибудь из деятелей мирового коммунистического движения здесь забыли помянуть? Разве что улица Торговые Ряды чуток утешила, а потом еще и Новгородскую увидел. Парикмахерская на Володарского оказалась маленькой, на два кресла всего, обитых потрескавшимся дерматином, зато единственным работавшим мастером была совсем молоденькая и симпатичная худенькая девчушка, даже обрадовавшаяся появлению клиента. Подозреваю, что народ тут еще и друг друга стрижет.

      – Садитесь, – сразу же пригласила она меня в кресло, расправляя вполне свежую простыню. – Как стричь будем?

      – По-военному коротко, красавица. Сзади по нижней, так сказать, кромке ушей, с боков коротко, сверху чуть подлиньше оставь, если не трудно.

      Хорошая девочка, правда. Русые волосы, заплетенные в косу, лицо с сочными губами, аккуратным носиком и большущими серыми глазами. И голосок приятный.

      – Ну а что трудного? – Она накрыла меня простыней, ловко завязав ее на шее. – Ничего нам не трудно, жениха сделаем.

      – Старый я для женихов, так что хотя бы уставной вид придай, – засмеялся я.

      Снял очки, положил на столик.

      – Ой, да ладно, старый. Вон какой крепкий. Не видела вас раньше.

      – Не местный я, приехал недавно. Зарос в дороге как дикобраз.

      – А откуда приехали?

      – Из Вологодской губернии.

      Девушка прихватила сзади волосы расческой и решительно защелкала ручной машинкой.

      – Электричества у вас вообще нет? Вроде в гостинице есть и еще кое-где.

      – Обещают по всему городу дать. Разобрали где-то маленькую станцию на торфе, здесь теперь монтируют. К Новому году обещают. Местами даже провода уже тянут.

      – А, точно, видел сегодня, как раз мимо проезжал. Как живется-то в Торжке такой молодой и красивой?

      – Хорошо живется, лучше, чем раньше, – улыбнулась девушка.

      Ну да, сколько ей лет? Хорошо если восемнадцать. Когда все случилось, она совсем крохой была. И Пятый Год прожить ухитрилась. Если с теми временами сравнивать, то да, лучше уже намного, а если времен до этого не помнить, то и вовсе хорошо.

      – Молодежи-то много в городе?

      – Моего возраста не очень. – Она вздохнула. – Детей вот много.

      «Ее возраст» как раз в черные времена и вымер, все верно. Мало их. А детей на улицах хватает, да и в Грязовце за последние годы их сильно прибавилось. Правда, и проблемных детей много, хоть и не столько, как в свое время, до того как боеголовки рванули, говорили. У нас в городе тем, кто второго рожал, за городской счет и силами города новые дома ремонтировали и выделяли. Нужны люди,