Любовь окрыляет. Галина Романова

и подчиненными, подробно и детально обсуждались.

      Глеб подозревал, что и их постельная жизнь подвергалась обсуждению мамы и дочки за закрытыми дверями кухни. Они иногда закрывались, и Светка потом оттуда выходила с пунцовым лицом. Он пытался подслушать пару недель назад. И странное дело, не услыхал своего имени ни разу. А вот имя какого-то Жоржа сильно резало слух, хотя и произносилось тещей свистящим шепотом.

      Глеб долго потом ломал голову, вспоминая, есть ли среди многочисленной Светкиной родни мужчина с таким именем. Так и не справился, сдался, затаился. Не спрашивать же саму Светку! Сразу всплывет факт его подслушивания. А в этом быть уличенным Глебу было невыносимо стыдно. Опять же теща об этом могла узнать из еженедельных Светкиных отчетов и тогда бы его и вовсе со свету сжила. И так не упускала случая опустить ниже плинтуса в присутствии жены и сына.

      То некрасивый он, то неуклюжий, то работа у него совсем не престижная, то он за столько-то лет так и не научился галстуки завязывать. Что это за узел? Разве же это узел?! Сдавать Светку с ее нежеланием вязать галстучные узлы Глеб не хотел, потому молчал.

      А эта тварь что удумала сегодня! Как только они вошли, едва успели раздеться, переобуться в домашние тапки, которые она для них специально держала, и едва Глеб успел повернуться к ней неумелым галстучным узлом, как она…

      – Глебушко! Опять!!! – всплеснула сухонькими ручонками мерзкая старуха и подлетела к нему. – А ну-ка пригнись, детка.

      В детке было метр восемьдесят девять, в теще полтора метра. И потому детке пришлось прилично согнуться, чтобы она могла дотянуться до его шеи. Так и стоял, с откляченным задом, как дурак последний, перед старухой и дышал смрадом ее старческого рта, пока она перевязывала ему галстук.

      – Вот! Вот каким должен быть узел на твоей шее! – заключила она, подводя его к зеркалу.

      Узел был шикарным, конечно, воздушным, чуть асимметричным, но это сейчас модно. И в другое время непременно понравился бы Глебу, не повязывай ему галстук Наталья Ивановна.

      – Да, спасибо, хорошо, – пробормотал он невнятно.

      Ушел в комнату, сел в кресло, которое самолично выбирал теще к юбилею, и закрылся от всего мира газетой. Накал его негодования был настолько силен, что жена рассмотрела его даже через газету.

      – Не злись, милый.

      Светлана, улучив момент, когда мама отползет в туалет, присела к нему на подлокотник кресла и запустила нежные пальцы в его шевелюру, чуть взъерошила.

      – Я люблю тебя, Глеб, – шепнула она тихо, чтобы Ванька, играющий в просторном холле в солдатиков, не слышал. – Очень люблю! И за это тоже…

      – За что за это? – отозвался он нехотя, а газета в его руках предательски задрожала.

      – За терпение. Тебе очень сложно бывать здесь, в последнее время особенно, а ты ради меня, ради Ванечки делаешь это каждую субботу и…

      – Светуся-аа! – туалетная дверь с грохотом отлетела в сторону, теща выскочила на порог. – Идем, идем в кухню, пирог поспевает, поможешь переложить