Белгравия. Джулиан Феллоуз

была очень просторной, с высокими потолками; стены выкрашены в нежно-розовый цвет, на окнах шелковые портьеры с цветочным орнаментом. Если комнаты, принадлежавшие мужу Анны, можно было принять за личные апартаменты императора Наполеона, то ее собственная спальня, как и все помещения, которые она обставляла для себя, была скорее уютной, чем роскошной. Сейчас Анна лежала в постели, и супруги были одни.

      – Но разве у меня нет перед ней обязательств?

      – Каких еще обязательств? Ты сама сказала, что графиня вела себя возмутительно.

      – Да, – кивнула Анна. – Но все обстоит гораздо сложнее. Ситуация в целом была весьма необычной. Эта женщина точно знала, кто я, а также знала, что ее сын был влюблен в нашу дочь. Почему бы и нет? У ее сестры не было оснований держать это в секрете.

      – Тогда почему она прямо об этом не сказала?

      – Ты прав, милый, но, может быть, она пыталась разузнать, что я за человек, прежде чем признать, что нас нечто связывает.

      – Судя по твоим словам, она этого пока не признала.

      – Если бы графиня все выяснила еще тогда, сразу, она бы яростно отрицала эту связь. Можно не сомневаться.

      – Тем больше у нас оснований держать ее в неведении. – Джеймс снял шелковый халат и в сердцах бросил его на стул.

      Анна закрыла книгу, аккуратно положила ее на шератоновский[9] столик возле кровати и взяла колпачок для тушения свечей.

      – Но потом леди Брокенхёрст сказала: «После нас совсем ничего не останется…» Если бы ты это слышал, то был бы тронут не меньше моего. Честное слово.

      – Ты потеряла рассудок, если считаешь, что мы должны ей все рассказать. Что из этого выйдет? Репутация Софии погибнет, и, как только мы запятнаем себя скандалом, конец всем нашим устремлениям…

      Анна почувствовала, как внутри ее поднимается волна гнева.

      – Так вот что тебе не нравится! Мысль о том, что леди такая-то задерет нос и отвернется от тебя, поскольку твоя дочь повела себя не так, как следовало!

      – А по-твоему, лучше, чтобы Софию помнили как распутницу?! – с негодованием бросил муж.

      На некоторое время это заставило Анну замолчать. Когда она заговорила, голос ее звучал уже спокойнее:

      – Риск, конечно, есть, но я попрошу графиню держать известие в секрете, хотя заставить ее я, разумеется, не смогу. Однако мне кажется, мы не вправе скрывать от леди Брокенхёрст, что у нее есть внук.

      – Мы скрываем это уже больше четверти века.

      – Но раньше мы ее не знали. А теперь знаем. По крайней мере, я.

      Джеймс забрался под одеяло рядом с женой и задул свечу со своей стороны кровати.

      – Я запрещаю тебе делать это, – сказал он, повернувшись к Анне спиной. – Я не потерплю, чтобы кто-нибудь позорил память Софии, а уж тем более ее родная мать. И прогони уже наконец эту собаку с постели!

      Анна поняла, что спорить дальше бесполезно, и тихонько задула свою свечу. Подхватив Агнессу на руки, она устроилась под одеялом. Но сон не шел к ней еще долго.

      София

9

 Шератон – стиль английской классической мебели.