Заговорщики. Преступление. Ник. Шпанов

этот раз нам, видимо, придется выполнить обещание.

      – Через семь лет, Гарри. – И Рузвельт многозначительно повторил: – Только через семь лет!

      – Если это не покажется вам парадоксом, то я бы сказал: именно это меня и пугает – слишком большой срок.

      Рузвельт покачал головой.

      – Едва ли достаточный для того, чтобы бедняги научились управлять своими островами.

      – И более чем достаточный для того, чтобы Макарчер успел забыть о том, что он американский генерал.

      – Дуглас не из тех, кто способен это забыть. И кроме того, у него будет достаточно забот на десять лет вперед и после того, как «его» республика получит от нас независимость. Составленный им десятилетний план укрепления обороны Филиппин поглотит его с головой.

      Гопкинс недоверчиво фыркнул:

      – Меня поражает, патрон: вы, такой реальный в делах, становитесь совершенным фантазером, стоит вам послушать Макарчера.

      – Своею ненасытной жаждой конкистадора новейшей формации он мог бы заразить даже и вас.

      – Сомневаюсь… Начнем с того, что меня нельзя убедить, будто Япония предоставит нам этот десятилетний срок для укрепления Филиппин.

      – Тем хуже для Японии, Гарри, могу вас уверить, – не терпящим возражений тоном произнес Рузвельт.

      Но Гопкинс в сомнении покачал головой:

      – И все-таки… Я опасаюсь…

      – Пока я президент…

      – Я ничего и никого не боюсь, пока вы тут, – Гопкинс ударил по спинке кресла, в котором сидел Рузвельт, и повторил: – Пока тут сидите вы.

      Веселые искры забегали в глазах Рузвельта. Поймав руку Гопкинса, он сжал ее так крепко, что тот поморщился.

      – То же могу сказать и я: что может быть мне страшно, пока тут, – Рузвельт шутливо, подражая Гопкинсу, ударил по подлокотнику своего кресла, – стоите вы, Гарри! А что касается Дугласа – вы просто недостаточно хорошо его знаете.

      – Кто-то говорил мне об усмирении…

      – Перестаньте перетряхивать это грязное белье! – И Рузвельт с миной отвращения замахал обеими руками. – Короче говоря, я не боюсь, что Макарчер променяет президента Рузвельта на президента Квесона.

      – Но может променять его на президента Макарчера.

      – Если бы он и был способен на такую идиотскую попытку, она не привела бы его никуда, кроме осины. Его линчевали бы филиппинцы. Не думаю, чтобы им пришелся по вкусу президент-янки. Нет, этого я не думаю, Гарри. – По мере того как Рузвельт говорил, тон его из шутливого делался все более серьезным и с лица сбегали следы обычной приветливости. Но тут он ненадолго умолк и, снова согнав с лица выражение озабоченности, прежним, непринужденным тоном сказал: – Кстати, Гарри, когда увидите нашего «фельдмаршала», скажите ему, чтобы не показывался в окнах вагона. Пусть не ходит и в вагон-ресторан. Я не хочу, чтобы об его присутствии пронюхала пресса. А в ресторане, говорят, всегда полно этих бездельников-корреспондентов.

      – Где же им еще ловить новости, если вы уже второй день не собираете