Попаданец: Попаданец обыкновенный. Барон Гаремский. Рассар (сборник). Георгий Лопатин

вообще со мной в последнее время какие-то странности творятся, неправильности. Есть такое смутное ощущение – и все тут.

      «Да вот хоть сейчас, например, тоже что-то явно не то творится, а ты и не чешешься», – охотно согласилось мое второе «я».

      Верно. Итак, если не можем вспомнить или понять, то идем логическим путем. Даже если у меня склероз, то логики ему не обломать, она железобетонная и несокрушимая. Итак, чего странного со мной происходит?

      Я снимаю орчанку и гоблинку. Ситуация, конечно, для меня нетривиальная, но в целом за пределы допустимого в нынешних обстоятельствах не выходит. Не то.

      Идем дальше…

      А Зеленоглазка-то располнела… Вон животик появился, под майкой-то незаметно, и вообще… Неудивительно – ведь жрем в три горла и почти не занимаемся физическим трудом. Раньше пешочком топали, да вечерком… Надеюсь, она не превратится в бочку на ножках? Жаль, если так.

      Я ведь других гоблинов и не видел, кроме нее. Может, они как раз такие вот неповоротливые тушки? Да нет, они охотники и должны быть поджарыми… Но это мужчины. А если верить нашим археологам, то в дикие времена женщины были как раз-таки очень… пышными, мягко говоря. Но это человеческие женщины, а то – гоблинки…

      Стоп, не о том думаю. К черту археологию и сравнительный анализ телес первобытных людей и гоблинов. Вертаемся назад…

      Я снимаю зеленушек, они купаются обнаженные, и… и… что? И я как-то странно реагирую…

      «Конечно, странно. Посмотри на грудь… особенно у орчанки. Посмотри, как она колышется, как с нее стекает вода… Жаль, остальное в воде скрыто. Но они вот-вот начнут выходить, так что не прозевай момента!» – опять встряло мое ехидно-пошлое дубль-«я».

      Но он, точнее, я – прав. Я реагирую не так на привлекательные, к тому же обнаженные, тела. Совсем не так, как отреагировал бы раньше. Точнее, совсем не реагирую.

      Не реагирую! Никак!

      А должен! Должен, и еще как!!!

      Е-о!

      «Ну наконец-то догнал», – мерзко-подленько хихикнуло второе «я».

      Заткнись!

      А-а! Что со мной?!

      «Я бы сказал, но ты сам знаешь, как это называется…»

      Ну же! Рота, подъем!!!

      Черт с этим склерозом! Лучше склероз, чем импотенция!

      Подъем, я сказал!

      Сами понимаете, мне в таком состоянии стало не до созерцания и съемки выхода прелестниц из воды. Я откровенно впал в панику – и не знаю, до чего бы дело дошло, но меня отвлекли.

      – Кэррэл, что с тобой? – с обеспокоенным видом спросила меня орчанка.

      – Вот это самое! – указал я обеими руками ниже пояса.

      – Что? Тут ничего…

      – Вот именно, что ничего! А должно быть, и ого-го как!!!

      Олграна. Шаманка-меломанка

      Музыка иномирянина действительно завораживала своей необычностью. Правда, многое было непонятно, но, как ни странно, даже сам Кэррэл не всегда понимал, о чем поют, хоть и пели на его родном языке, а не иностранном. Когда спросила, зачем же он тогда это сохранил, Кэррэл ответил, что просто