.

не раз и не два, нарочно задерживала свой приём на первой смене, и часто уходила с работы почти на час, а то и на два позже положенного срока, посмеиваясь над моей глупостью и ненужной интеллигентностью. Я вынуждена была терпеливо ждать. Сказать «подруге» о нарушениях режима рабочего дня было неудобно и стыдно. На кого обижаться? Сама впустила врага в свои владения, и этот враг оказался слоном в посудной лавке, а мне было стыдно, что перебиты все мои черепки!..

      – У тебя же всё равно нет пациентов, так, чего я не могу задержаться? Ты же всё равно гулять будешь, а у меня столько желающих, невпроворот! – откровенно смеялась она надо мной, а я не знала, что ей возразить, как ответить ей на откровенное хамство. Борьбе с такой махровой наглостью никто меня не учил!..

      Нет, у меня всё же остались верные мне пациенты, которых мне удавалось собрать по крупицам. Они терпеливо ожидали под дверью, когда же Люда наконец освободит рабочее место. А когда Люда покидала кабинет, под дверью почти никого не оставалось. Алина знала своё дело! В то время я впервые начала писать большой роман. Я не знала, что у меня получится. Друзья посоветовали, и я писала, просто так, чтобы снять чувство негатива, которое поселилось в душе. Писала шариковой ручкой в школьной общей тетради, а когда купили компьютер, стала по ночам заносить в машину записи, сделанные на работе. Такая работа захватила, увлекла, отвлекла от неприятных ощущений непригодности.

      Спустя пару недель место заведующей отделением заняла… Люда! Ох, ничего себе, вот, так, фокус, думала я, а исправлять что-либо в своей судьбе в лучшую сторону, было уже слишком поздно…

      Ты даже представить себе не можешь, каким хищным огнём и откровенным злорадством, сияли глаза Люды при каждой встрече со мной. Весь её облик выражал торжество победы! Люда старалась не упасть в грязь лицом перед главврачом. Он помогал ей во всём, видимо, не хотел менять удобный расклад сил и возможностей. Люда старалась быть послушной, прилежной и исполнительной. Может, он был и прав, наш главврач. Спокойствие – прежде всего, тогда и работа клеится, и всё идёт, как надо. Но это же – тихий самообман! На его месте, я, возможно, поступала бы точно так же, но у меня никогда не было стремлений занять более высокий пост. Я ещё со школьной скамьи не любила лишней суеты, избегала руководства над собой, да, и сама не любила лишних хлопот.

      Когда-то давно, ещё в начале моей трудовой деятельности, одна доктор пенсионного возраста сказала мне, молодой и рьяной, что наша врачебная должность вечная, и надо очень постараться, чтобы с неё слететь. А должности, которые выше, всегда на семи ветрах, и с них может сдуть так неожиданно, что и оглянуться не успеешь. Я была в то время институтским «слётком», но приняла слова старшего товарища за аксиому. С этим и шла по жизни «крейсерским курсом». Без карьерного роста, спокойно и тихо дошла до пенсионного возраста, растила детей, и каждый год собирала денежки на счастливый отпуск на берегу моря. Для меня было главным в жизни, чтобы дети мои