Гражданская война в России. За правду до смерти. Василий Галин

екатеринодарских запасных частях – настоящей опричнине…», – вспоминал А. Деникин{130}. И казачьи атаманы также были вынуждены ввести принудительную мобилизацию, все станичники обязывались вступить в ряды восставших или предстать перед военным судом «за измену». Дезертиры, уклонявшиеся от «казачьего дела», должны были быть казнены{131}. В марте 1919 г. новый атаман Богаевский издает приказ о создании специальных отрядов из надежных казаков для ловли дезертиров, с придачей к ним полевых военных судов: «Наказания, применяемые судом, должны быть только двух видов: 1) порка розгами или плетьми; 2) смертная казнь. При определении наказания не стеснять судей никакими законами, а судить по целесообразности и по совести»{132}.

      На севере России глава правительства Н. Чайковский сообщал союзникам, «что лишь трое офицеров из 300, которых он ожидал, подчинились приказу о мобилизации…»{133} Приказ Главнокомандующего Северным фронтом ген. Е. Миллера гласил: «До сих пор многие жители г. Архангельска не явились для регистрации в Национальное ополчение…» Генерал приказал лишить ослушников продовольственного пайка, а тех, кого и эта мера не вразумит, отправить в ссылку»{134}. О попытке мобилизовать интеллигенцию в ополчение докладывал начальник ополчения ген. Савич: «Мобилизованные на фронт идти не пожелали…, ибо они попали в ополчение после того, как их притянули туда силой… Они способны умереть от одной мысли, что они могут попасть на фронт»{135}.

      Даже при мобилизации в Народную армию КОМУЧа, по свидетельству его члена П. Климушкина, «призыв, конечно, не удался… Призыв новобранцев в большинстве сел был встречен отрицательно, а в некоторых местах… даже враждебно», одновременно с этим «из армии началось дезертирство настолько сильное, что КОМУЧ… вынужден был назначить за дезертирство, как меру наказания, смертную казнь»{136}.

      В Сибири, указывал А. Колчак, в тылу армии и во многих городах среди населения «появились отвратительные явления… уклонения под разными предлогами от величайшего долга перед родиной – военной службы…»{137} Один из боевых полковников колчаковской армии в отчаянии писал: «Неужели не найдется у вас там в тылу человека граждански мужественного, который не убоится крикнуть во всю глотку всем этим тыловым негодяям, забывшим фронт и тех, за спиной которых они спокойно устроились, что пора проснуться, прекратить вакханалию, веселье в кабаках и личные дрязги и интриги из-за теплых местечек…»{138} Член правительства адмирала Г. Гинс вспоминал: «Армия и вместе с ней боевое офицерство раздеты, разуты и голодны. Тыловые учреждения переполнены офицерством…»{139}

      Дезертирство представляло собой только часть проблемы, мобилизованные, по наблюдениям ген. В. Марушевского, делились на две категории: старых солдат, «уже прошедших школу разложения в революционный период», и новобранцев, которые были лучшими элементами, т. е. людьми «с еще не разложенной нравственностью»

130

Деникин А. И. Поход на Москву… с. 445.

131

ГАРО. Ф. 856, оп. 1, д. 76, л.19, 51–52. РГВА. Ф. 1304, оп. 1, д. 480, л. 19. Д. 478, л.10. (Холквист П. Как казаки стали «контрреволюционерами»…, с. 112.)

132

Приказ подписали атаман Богаевский и командующий Донской армией генерал Сидорин (см.: Донские ведомости, 23 февраля (8 марта) 1919 г.). (Цит. по: Голуб П.А. Правда и ложь о расказачивании казаков))

133

Посол США Фрэнсис – Госсекретарю. Архангельск, 12.09.1918. (Фрэнсис Д… (Голдин В.И…, с. 58))

134

Вестник правительства Северной области, 24.IХ.1919. Архангельск. (Голуб П. А…, с. 192).

135

Вестник правительства Северной области, 24.IХ.1919. Архангельск. (Голуб П. А…, с. 192).

136

Климушкин П.Д. Борьба за демократию на Волге// Гражданская война на Волге в 1918 году. Сб. 1. Изд. О-ва участников Волжского движения. Прага, Румунска 1, с. 49., 88. (Цит. по: Головин Н.Н. Российская контрреволюция…, т.2, с. 166, 169).

137

Газ. «Русская армия», 26.VII. 1919. (Голуб П. А…, с. 379–380).

138

Гинс Г.К…, с. 442.

139

Гинс Г.К…, с. 450.