Властелин видений. Антон Грановский

      Он взглянул на старого Гореслава. Руки у деда были загорелые и сильные, совсем не такие, как у отца. Нанизывая червей на крюк, дед поучал своим сухим и трескучим голосом:

      – Для жаберных сетей бери грузики из камня. Для волоковых – известняковые и глиняные.

      – Да, деда, ты уже говорил, – кивнул мальчик и, незаметно для старого Гореслава, с тоскою поглядел в сторону берега.

      Дед сдвинул брови:

      – А ты не перебивай. Слушай да мотай на ус. Глядишь, и поумнеешь.

      Старый Гореслав поправил на лесе поплавок, слаженный из большого куска сосновой коры, и хлестко забросил крючок с надетой на него гроздью дождевых червей в речную воду.

      Мальчик посмотрел, как крючок и глиняный грузик уходят на дно, вздохнул и спросил:

      – А почему мы ловим на уду, а не на сети?

      Старый Гореслав облизнул обветренные губы, усмехнулся и сказал:

      – Знаешь поговорку «Будет уда – будет и еда»?

      – Мы тут уже полдня сидим, – хмуро напомнил мальчик.

      Дед покосился на него насмешливыми глазами и назидательно проговорил:

      – Запомни, внук: боги не прибавляют к счету времени жизни то время, которое ты провел на рыбалке.

      Минуты две мальчик старательно таращился на поплавок. Сначала тот был неподвижен, а потом на него села большая разноцветная стрекоза и стала легонько раскачивать его из стороны в сторону. Мальчик зевнул. Нет, ловить рыбу удой – это всё-таки глупость. Куда веселее бить ее спицей.

      Мальчик вспомнил, как на исходе прошлого лета охотился с дедом на прибрежную рыбу. Несколько вечеров подряд ходили они вдоль берега с факелом-жирником, выискивая спящих рыб. На маленьких рыб они внимания не обращали. Те приходили и уходили, порхая в рыбной полумгле, как бабочки. Об эту пору у берега всегда табунится разнорыбица. Но они с дедом искали больших брюхатых щук. «Нет на свете ничего вкуснее мяса со щучьего брюха!» – любил говаривать старик Гореслав.

      Дед бил щук так ловко и метко, что любо-дорого было посмотреть. Резкий бросок – и спица хлестко вонзается в спину рыбы. После этого дед быстро и осторожно сматывает прожилину и подтягивает подбитую щуку к берегу.

      «Вот это я понимаю – рыбалка!» – подумал мальчик, улыбаясь своим мыслям. Взгляд его снова упал на поплавок, и улыбка сошла с губ. Мальчик зевнул, перевел взгляд на деда и окликнул:

      – Дед, а дед?

      – Чего тебе? – отозвался старый Гореслав.

      – А правда, что раньше ты был хорошим купцом?

      – Был, – кивнул дед. – А теперь я хороший рыбак.

      – А мамка с батькой говорят, что твоя рыбалка – это баловство.

      Дед нахмурился и сердито проговорил:

      – А ты их поменьше слушай. Батя твой – беспутный человек, проел да пропил всё, что я ему завещал.

      Мальчик подумал и возразил:

      – У него есть лавка на торжке.

      – Есть, – согласился Гореслав. – А при мне было четыре!

      Глядя на сухое морщинистое лицо деда, мальчик припомнил недавний разговор. Батя, думая, что он спит, бубнил мамке за шторкой, наминая ей живот:

      – Этот старый леший Гореслав припрятал где-то золотишко. Сварогом клянусь, что припрятал!

      – С чего ты взял? – постанывая, отозвалась мать.

      – Он всегда меня терпеть не мог. Кабы Гордейка, мой старший брательник, не помер, всё бы ему оставил. Он и сейчас уверен, что это я Гордейку-то… того… ножичком в бок.

      – Типун тебе на язык.

      – А что – может, и правда я.

      Батя тихо заржал.

      – Типун тебе на язык… – повторила мамка хриплым голосом.

      – А чего, думаешь, не смог бы? Думаешь, мне слабо?

      – Тебе… о, боги, не останавливайся… нет… нет… не слабо… типун тебе…

      Мамка застонала, а батя шумно вздохнул и сказал:

      – Может, и впрямь зарезал. Но ты поди сперва докажи.

      – Он же оставил тебе свои лавки и весь товар.

      Батя зло проронил:

      – А золото? Золото где?

      – Да, может, и не было его – золота-то? – тихо возразила мать.

      – Врешь. Было!

      – Ну, и где ж оно теперь?

      – А кто его знает? Может, в лесу зарыл. А может, в речке притопил.

      – Так ведь стар Гореслав, скоро помрет. Пропадет тогда золото-то?

      – Пропадет, – согласился батя.

      – Так, может, поедешь к нему да порасспросишь?

      – Скорей уж тебе расскажет. А чего – подластишься к нему, как кошка. Он хоть стар, да не немощен.

      – Типун тебе на язык! Дурак!

      Батя опять заржал.

      – Вот разве что щенку нашему расскажет, – сказал он затем. – Они, кажись, спелись.

      – Хочешь снова отправить его к Гореславу?

      – А чего? И отправлю. Глядишь, и выведает.

      Мальчик