Любовь и злодейство гениев. Сергей Нечаев

прошлое и изменит отношение к Дантесу».

      Но в ответ он получил письмо совершенно недопустимого в общении между людьми благородного происхождения содержания:

      «Поединка мне уже недостаточно […] и каков бы ни был его исход, я не почту себя достаточно отмщенным ни смертью вашего сына, ни его женитьбой […] Я хочу, чтобы вы дали себе труд самому найти основания, которые были бы достаточны, чтобы побудить меня не плюнуть вам в лицо».

      Софья Карамзина, хорошая знакомая поэта и дочь выдающегося историка Н.М. Карамзина, в своем письме к брату писала:

      «Пушкин скрежещет зубами и напускает на себя свое обычное выражение тигра».

      Он, кстати сказать, не пожелал присутствовать на венчании Дантеса и Екатерины Гончаровой.

      Л.М. Аринштейн делает вывод:

      «Между Пушкиным и Дантесом накопилась такая масса отрицательной энергии, что отдельные фразы уже переставали иметь значение. Взрыв был неминуем».

      При этом многие отказывались понимать, как сейчас говорят, «упертость» Пушкина. Даже император, которому, естественно, доложили о трагическом исходе дуэли, написал своему брату:

      «С тех пор, как Дантес женился на сестре жены Пушкина […] надо было надеяться, что дело заглушено […] Но последний повод к дуэли […] никто его не постигает».

      «Ну, а дальше, – пишет М.И. Веллер, – как известно, Дантес попал. Менее известно, что поскольку за Пушкиным оставалось право второго выстрела, то он устроился на земле поудобнее, прицелился и раздробил пулей Дантесу кисть правой руки, в которой он держал пистолет, каковой рукой с пистолетом прикрывал по праву дуэли этого времени свой правый бок, развернувшись боком к противнику, чтобы меньше пострадать. Всю свою остальную жизнь Дантес доживал с искалеченной рукой.

      Далее не стремятся писать, хотя это совершенно известно, что суд чести офицеров кавалергардского полка рассматривал поведение поручика Дантеса и не нашел в нем чего бы то ни было порочащего честь офицера. Дантес полностью оправдан судом офицерской чести[3]. А председательствовал этим полковым судом полковник Ланской, ветеран 12-го года, человек репутации безупречной».

      «Любая, а не только «неправильная» дуэль была в России уголовным преступлением. Каждая дуэль становилась в дальнейшем предметом судебного разбирательства. И противники, и секунданты несли уголовную ответственность. Суд, следуя букве закона, приговаривал дуэлянтов к смертной казни, которая в дальнейшем для офицеров чаще всего заменялась разжалованием в солдаты с правом выслуги».

      (Цит. по: Лотман Ю.М. Пушкин. СПб.: Искусство-СПБ, 2009. С. 538)

      Он мог бы чувства обнаружить,

      А не щетиниться, как зверь;

      Он должен был обезоружить

      Младое сердце. “Но теперь

      Уж поздно; время улетело…

      К тому ж – он мыслит – в это дело

      Вмешался старый дуэлист;

      Он зол, он сплетник, он речист…

      Конечно, быть должно

3

При этом военный суд разжаловал его в рядовые с лишением права русского дворянства и высылкой за границу.