Поцелуй дочери канонира. Рут Ренделл

кивнули друг другу. Вексфорд сказал: “Добрый день”. Вирсон только еще раз кивнул. В его представлении об общественной иерархии, в его Великой Цепи Бытия полисмен стоял где-то на нижних ступенях.

      – Надеюсь, вам лучше?

      Дейзи опустила глаза.

      – Я в порядке.

      – Вы достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы мы могли поговорить? Подробнее поговорить о тех событиях?

      – Мы поговорим, – ответила она и вздернула подбородок: – Вы ведь все сказали вчера. У нас нет выбора.

      Вексфорд видел, как девушка сомкнула пальцы на обернутом бумагой букете и крепко сжала стебли роз. У него мелькнула странная мысль, что она старается поглубже поранить ладони. Хотя эти розы, возможно, без шипов.

      – Николас, тебе пора. – Человека по имени Николас почти всегда зовут сокращенно – либо Ник, либо Никки, – но Дейзи обратилась к гостю полным именем. – Очень мило, что ты пришел. Цветы восхитительны. – Она произнесла это, стискивая букет и совсем не глядя на него.

      – Послушайте, вы ведь не собираетесь подвергать Дейзи никакому допросу? Что она, в конце концов, может вам рассказать? Что она могла запомнить? У нее путаются мысли, правда, милая?

      Вексфорд знал, что Вирсон скажет что-нибудь такое – рано или поздно.

      – У меня не путаются мысли, – спокойным глухим голосом сказала Дейзи, одинаково подчеркивая каждое слово. – Ничуть не путаются.

      – Ну-ну!

      Николас Вирсон изобразил дружеский смешок. Он поднялся и на секунду застыл; вся уверенность, казалось, слетела с него.

      – Она может дать описание преступника, но машину она не видела даже мельком, – бросил он через плечо Вексфорду.

      К чему он это сказал? Может, просто ради того, чтобы сказать что-то, заполнить те мгновения, пока он колебался, не осмеливаясь поцеловать ее. Тут Дейзи подняла голову и подалась к Вирсону щекой – такого Вексфорд никак не ожидал, – и Вирсон, проворно склонившись, прикоснулся к ее щеке губами. Поцелуй воодушевил его на проявление нежности:

      – Могу я что-нибудь сделать для тебя, дорогая?

      – Кое-что, – ответила она. – Не мог бы ты на обратном пути найти вазу и поставить цветы? – Разумеется, это было совсем не то, что имел в виду Вирсон. Но ему оставалось только повиноваться. – Ваза должна быть в комнате, которую тут называют “шлюз”. Не знаю, где это, где-то по левую сторону. Бедняжки сестры всегда так заняты.

      Вирсон вышел, унося цветы, которые принес.

      Сегодня на Дейзи был больничный халат – того типа, что завязывается на спине веревочками. Забинтованная левая рука на перевязи оказалась скрытой под ним. Капельница оставалась на прежнем месте. Дейзи перехватила взгляд инспектора.

      – Так проще вводить лекарства. Вот она и стоит тут. Но сегодня уберут. Я больше не больна.

      – И у вас не путаются мысли? – повторил инспектор ее слова.

      – Ни в малейшей степени. – Какой-то момент голос ее звучал, как голос куда более зрелого человека. – Я думала обо всем этом. Мне советовали