Поцелуй дочери канонира. Рут Ренделл

я вроде бросилась к выходу, а мама закричала: “Нет, не надо”, и тут он вошел. В комнату вошел тот человек.

      – Он? Только один?

      – Я видела одного. Второго я слышала, но не видела.

      Воспоминание заставило ее замолчать. Бёрден увидел, как ее глаза вновь наполнились слезами. Она утерла глаза правой рукой.

      – Я видела одного, – сказала она севшим голосом. – У него был пистолет, он вошел.

      – Не волнуйтесь, – сказал Вексфорд, – мы уже заканчиваем. Я должен был у вас это спросить. Относитесь к этому как к неизбежности, ладно?

      – Ладно. Он вошел… – Ее речь стала монотонной, а голос безжизненным, как у автомата. – Давина все еще сидела. Она так и не поднялась на ноги, сидела, обернувшись к двери. Он выстрелил ей в голову, так мне кажется. Выстрелил в маму. Что я делала, не знаю. Это было так ужасно, вы не можете себе представить ничего похожего. Безумие, страх. Это нереально, но это произошло – ох, я не знаю… Я хотела упасть на пол. Я услышала, как завелась машина. А тот, что был в комнате, тот, с пистолетом, он выстрелил в меня, и я не знаю, я не помню…

      – Дейзи, вы прекрасно справляетесь. Правда, прекрасно. Я не думаю, что вы помните, что было после того, как в вас выстрелили. Но не помните ли вы, как он выглядел? Можете описать его?

      Она покачала головой, поднесла к лицу правую руку. Вексфорд понял: дело не в том, что она не может описать человека с пистолетом, а в том, что она не решается сейчас заставить себя сделать это. Она пробормотала:

      – Я не слышала, как он говорит. Он ничего не говорил. – И хотя инспектор не спрашивал об этом, она прошептала: – Это было вскоре после восьми, когда мы их услышали. А в десять минут девятого они уехали. Десять минут, и все…

      Открылась дверь и вошла сестра.

      – Ваши десять минут истекли. Боюсь, на сегодня это все.

      Вексфорд встал. Даже если бы их не прервали, он вряд ли рискнул бы продолжать разговор. У Дейзи больше не было сил отвечать на вопросы полицейского. Слабо, почти шепотом, она сказала:

      – Я не против, чтобы вы пришли завтра. Я понимаю, что должна рассказать вам. Завтра я расскажу больше.

      Она отвела взгляд и, глядя в окно, медленно повела плечами, раненым левым и здоровым правым, и поднесла правую ладонь ко рту.

      Статья в воскресном “Индепенденте” была будто пронизана ехидством и тонким злословием. Вин Карвер язвила, где только могла, не упустив ни одной возможности позубоскалить. Но статья была хороша. Вексфорд признавал в том свойство человеческой природы – ироничная и даже где-то злая подача интереснее корректного изложения.

      Автор “Кингсмаркэмского курьера” написал бы о садах Давины Флори, ее лесных насаждениях, увлечении дендрологией и собирании редких древесных пород в хвалебном и льстивом тоне. Мисс Карвер же будто посмеивалась и находила в этом пример своеобразного лицемерия. “Насаждение лесов” – не совсем верное слово, намекала мисс Карвер, если всю работу делают другие, а ты только швыряешь деньги. Садоводство – это, несомненно, весьма приятное времяпрепровождение, когда занимаешься им только от