Человек боя. Василий Головачев

мало, – оглянулся на него Костя Морозов, Кока-врач, как его прозвали в группе, – у Павла две маслины в легком, у Витька одна в животе.

      – Грузите их в вертолет, должны успеть! Понял?

      – Как не понять.

      Морозов разогнулся, вытирая тампоном кровь с рук, кивком подозвал хмурых десантников. Крутов пожал руку раненному в грудь Павлу Молитвину, уловил слабое ответное пожатие, отвернулся и зашагал прочь. Ребята подхватили раненых, понесли вниз.

      Генерала Рюмина в сопровождении каких-то лиц в штатском Крутов встретил в ярко освещенном вестибюле санатория.

      – Ну и поработали вы тут, – поморщился Рюмин, высокий и худой, как жердь, с головой яйцом и вислым носом. – Почему не выполнил приказ, полковник? Что ты себе позволяешь? Теперь придется отвечать…

      – Отвечу, – тихо согласился Крутов, узнавая в одном из гражданских спутников генерала первого вице-премьера. – Если бы не ваш десант, я бы не потерял людей. Кто отдал приказ вылететь к санаторию на «вертушках»?

      Хорошо одетые в дорогие костюмы мужчины переглянулись. Рюмин снова поморщился, собираясь ответить, но его перебил вице-премьер, с высокомерной миной оглядев одетого в трико полковника с ног до головы:

      – Я отдал приказ. А что? За самоуправство пойдете под трибунал! Ясно? И не помогут вам…

      Крутов молча, без замаха, врезал растопыренной ладонью в лоб вице-премьеру, так что тот отлетел на два метра назад, врезавшись в кого-то из стоящих за спиной, отодвинул бросившихся было к нему телохранителей вице-премьера (ребята группы красноречиво окружили своего командира) и пошел к выходу, не прислушиваясь к гневной речи обалдевшего от неожиданности генерала.

      Через два дня Крутова вызвали в управление кадрами ФСБ и предложили написать рапорт об увольнении по состоянию здоровья. До этого с ним разговаривали чуть ли не два десятка вышестоящих начальников от Рюмина до директора службы, но полковник молчал, не ответив ни на один вопрос. От него отступились, приняв его молчание за признаки психической надломленности (что в принципе почти соответствовало истине), а судя по тому, что в конце концов ему предложили уволиться, инцидент с вице-премьером замяли и скандалу развиться не дали. Все же операция по освобождению заложников и уничтожению банды террористов проведена была блестяще, а полковник имел весьма длинный послужной список и кучу наград за проведение многих таких же операций по ликвидации террористических групп. Но простить своевольство офицеру, даже такому заслуженному, как Егор Крутов, руководство службы не могло, хотя штурм санатория «Джерах» потом вошел в учебники по тактике, став классикой операций подобного рода.

      Подписав рапорт, Крутов получил годовое денежное довольствие в размере семидесяти двух тысяч рублей и покинул финансовое управление ФСБ, чтобы никогда больше не переступать пороги знаменитого комплекса зданий на Лубянке. О содеянном он, в общем-то, не жалел, жалел только, что не смог уберечь своих парней от пуль боевиков.