Гнев терпеливого человека. Сергей Анисимов

– залечь и тише мыши переползти на 2–3 метра вбок. Поглядеть поверх прицела на пространство перед собой; дождаться, пока пройдут полминуты, требующиеся Косте, чтобы продвинуться вперед самому. Рюкзак Вике совершенно не мешал, но дыхания все равно не хватало. Вот и первый дом. Половина окон выбита, дверь цела. Бурые бревенчатые стены в многочисленных выбоинах, лучащихся ярко-белыми щепками. Откуда-то дальше несет горелым, но этот конкретный дом не горел.

      Сдвоенный стук слева; ей даже не нужно поворачиваться – это дал сигнал ее второй номер, у которого все в порядке. Тридцать метров до следующего дома, ровно такого же. Попаданий в стены много, и располагались они бессистемно. Каждое отстояло довольно далеко от соседнего, в том числе и по высоте. И больно они были крупные для пуль. Что за хрень?.. Ладно, дальше…

      Вика была здесь уже несколько раз, хотя всегда видела деревню лишь мельком, двигаясь мимо, обычно к проходящей западнее «железке». И дома тогда были целыми, и всегда в них кто-то жил: сколько-то местных, сколько-то пристроенных к делу беженцев из ближайших городов. Сейчас она увидела один сгоревший почти дотла дом и несколько побитых. И у покосившегося забора последнего дома, такого же, как остальные, – короткий ряд свежих могил. Пять штук, все под одинаковыми деревянными крестами. На всех уже подвядшие полевые цветы, у одной пустой граненый стакан и пустая бутылка из-под водки. На последней в ряду – измочаленная плюшевая игрушка: хомяк в шапочке и с морковкой в лапах.

      Вику замутило. В глазах у нее потемнело так сильно, что она просто потеряла себя на мгновение или два. С трудом прогляделась, на неверных шагах отошла в сторону. Подошедший сзади Костя поддержал ее под оба локтя сразу, отвел еще дальше.

      – Видел? – хрипло, совершенно чужим голосом спросила она. Ответа не было, да и не должно было быть – на такой-то вопрос.

      Вика пришла в себя, сидя на лавке перед одним из домов. Кости рядом уже не было, но вскоре он подъехал, на том же самом своем драндулете. Остановился, заглушил двигатель, снова положил мотоцикл на бок. Не меняя выражения лица, достал из валяющегося у Вики под ногами рюкзака термос, свинтил колпачок, налил ей слабого чая. Когда зубы лязгнули о край, сержант поняла, что сейчас разрыдается. Нет, все удержалось внутри.

      – Вертолеты, – негромко произнес парень. – Несколько штук, точно. Вчера. Мы не слышали.

      – И пожара не видели, – подтвердила Вика. – Далековато… Хотя отсвет могли увидеть…

      – Значит, не сильно-то и горело, – согласился он. – Долго, но не сильно. Вертолеты… Прошли, обстреляли… На том доме и с одной стороны выбоины, и с другой, и с третьей тоже – я смотрел. Значит, не просто на лету. Значит, обходили по кругу. Разок, может, обошли. Постреляли по людям – и дальше. Куда-то.

      Вика бессильно выматерилась, снова стараясь сдержать слезы. Матерную ругань она освоила хорошо, но мат никогда не помогал ей так, как, очевидно, помогал мужикам. От этого тоже было обидно.

      – Бессилие… – произнесла она вслух. – Боже мой, какое же бессилие…

      – Надо нашим рассказать, –