Миры Артура Гордона Пима. Антология. Жюль Верн

людей (среди которых находились Питерс и я) стал искать прохода в рифе, что, казалось, окружал остров. После розысков мы открыли проход, в который вошли, и увидели тогда, как четыре большие лодки отчалили от берега, полные людей, по‑видимому хорошо вооруженных. Мы подождали, чтобы они приблизились к нам, и так как они правили с большой быстротой, то скоро были на расстоянии человеческого голоса. Капитан Гай поднял теперь белый платок на конце весла, тогда чужеземцы внезапно остановились и начали громко бормотать все зараз, иногда вскрикивая, и среди всего этого мы могли различить слова: «Анаму‑му!» и «Лама‑лама!» Они кричали так по крайней мере с полчаса, и мы имели удобный случай рассмотреть их внешний вид.

      В четырех ладьях, которые могли быть пятидесяти футов длины и пяти ширины, было всего‑навсего сто десять дикарей. Они были приблизительно такого же роста, как бывают обыкновенно европейцы, но сильного и мускулистого телосложения. Цвет лица у них был черный как смоль, а волосы густые, длинные и шерстистые. Одеты они были в шкуры какого‑то неизвестного черного животного с косматой и шелковистой шерстью, выделаны были шкуры довольно искусно, так что были впору покрываемому телу, шерсть была выворочена, однако, вкруг шеи, кистей рук и щиколок. Оружие их состояло из дубин черного и, по‑видимому, очень тяжелого дерева. Между дубинами мы заметили, однако, несколько копий с кремневыми наконечниками и несколько пращей. Дно лодки было полно черных камней величиною с большое яйцо.

      Когда они окончили свою многословную речь (потому что было ясно, что это бормотанье они разумели как таковую), один из них, который казался вождем, встал на корме своей ладьи и стал делать нам знаки, чтобы мы поравнялись с его лодками. Мы делали вид, что не понимаем этого намека, думая, что будет благоразумнее сохранять расстояние между нами, ибо численность их вчетверо превосходила нашу. Поняв, в чем дело, вождь повелел другим трем ладьям держаться позади, меж тем как он со своею направился к нам. Как только он поравнялся с нами, он перешагнул на борт самой большой из наших лодок и сел рядом с капитаном Гаем, указывая в то же самое время на шхуну и повторяя слова: «Анаму‑му!» и «Лама‑лама!» Тогда мы повернули и направились к кораблю, а четыре ладьи следовали за нами на небольшом расстоянии.

      Приблизившись к борту корабля, вождь выказал знаки величайшего удивления и радости, хлопая в ладоши, ударяя себя по бедрам и в грудь и шумно хохоча. Следовавшие за ним присоединились к его веселью, и в продолжение нескольких минут шум был такой сильный, что можно было совершенно оглохнуть. После того как спокойствие наконец восстановилось, капитан Гай приказал поднять лодки вверх, из необходимой предосторожности, и дал понять вождю (имя которого, как мы вскоре узнали, было Ту‑уит), что мы не можем пустить более двадцати человек из его людей на палубу корабля одновременно. Такой порядок он нашел, по‑видимому, вполне подходящим и отдал несколько приказаний ладьям; одна из них приблизилась, другие же оставались на расстоянии