Вечный. Точка сингулярности. Роман Злотников

бывает…

      Приятели разливали чай по граненым стаканам в подстаканниках на «камбузе» отца-настоятеля и неторопливо сдували горячий пар. Костер перед аркой грота отстреливался последними всполохами, едва освещая вход в пещеру. Пантелеймон продолжал неугомонно ерзать увесистой задницей на скрипучей деревянной сучковатой скамье.

      – Так, значит, я имею честь поить чаем кавалера ордена Святого Георгия, капитан-лейтенанта космодесанта?

      – Почти.

      – Да что же там, на шестом флоте делается?! Ты же как старый еврей стал, а ведь еще и двадцати годков не стукнуло…

      Хоаххин снова расплылся в улыбке.

      – Себя-то вспомни, «вот подрастешь, желтопузый, сам все поймешь». Было?

      – Да было, было. Ты вот посиди здесь с мое, лицом к лицу со всеми святыми. Учишь, учишь бестолочей всяких, они вот в офицеры, а я тут как дуб корнями врос в скалу…

      Что-то невесомое, словно струя горячего воздуха, нехотя пошевелило листву на поляне перед пещерой.

      – Ну вот. А обещали сутки…

      Не то бурча себе под нос, не то констатируя факт, Хоаххин привычным жестом застегнул верхнюю пуговицу парадного белого кителя. Не выпив и по шестому глотку, оба служивых мгновенно подобрались и, поставив стаканы на тяжелую столешницу сиротливо пустующего обеденного стола, двинулись ко входу. Навстречу из темноты, характерно припадая на правую ступню, решительно вынырнула фигура Смотрящего на Два Мира. Столкнувшись нос к носу, точнее, нос с широченной грудью отца Пантелеймона, прикрытой серым балахоном, он нехотя отпрянул назад. Обычно крайне аристократичные манеры герцога настолько въелись в его повседневность, что некоторая совершенно не свойственная ему нервозность и даже суетливость не могла остаться незамеченной «пещерными жителями». Обманчиво мягкий взгляд его черных глаз, напоминающих о «прямом родстве» с Могущественными и привыкших смотреть вокруг себя неторопливо и немного надменно, шнырял из стороны в сторону, а сами глаза готовы были выпрыгнуть из-под высокого, увенчанного небольшими рожками лба. Эту мгновенную заминку в клочья разорвал уже знакомый Хоаххину тихий, мгновенно подчиняющий себе любого, решительный голос, раздавшийся из темноты за спиной герцога.

      – Что, братья-лазутчики? Антоновки погрызть никто не хочет?

      Нижняя челюсть Пантелеймона, уже начавшая непроизвольное движение вниз, громко щелкнула, чуть не отхватив своему хозяину половину языка…

* * *

      Прозрачные стеклянные стены помещения ассамблеи Генерального штаба медленно мутнели, а над плотно закрытыми панелями раздвижных дверей одна за другой зажигались зеленые огоньки индикаторов безопасности, означающие, что этот обширный зал, заполненный самыми высокопоставленными военными чинами Содружества Американской Конституции, полностью изолирован от внешнего мира и все личные системы связи полностью подавлены. Советник президента Уорен Вентура, убедившись в том, что все взгляды присутствующих наконец обращены на его трибуну, активировал архивные записи