Золотая булавка Юлия Цезаря. Наталья Александрова

этой арене бывали и черногривые львы из Нубии, и леопарды из Нумидии, и быстроногие гепарды из Парфии, и свирепые тигры из далекой Гиркании, и огромные дикие кабаны из Галлии и Британии, и медведи из Германии.

      Иногда на арену выпускали боевых слонов из некогда могущественного Карфагена, а однажды, в год консульства Публия Сервилия Ватия и Аппия Клавдия Пульхра, из дальних африканских земель привезли носорога. Этот зверь и правда был диковинным, не похожим ни на одно создание, какое римлянам доводилось видеть. Он долго не хотел сражаться, а когда его все же разозлили, проломил ограждение и бросился на зрителей. Прежде чем с ним покончили, он успел затоптать и растерзать своим рогом не меньше пятидесяти человек, и устроителю игр пришлось изрядно раскошелиться, чтобы замять скандал.

      Шум постепенно стихал.

      Наконец распорядитель игр выехал из триумфальных ворот и проехал по арене на богато украшенной колеснице, запряженной четверкой белоснежных лошадей. Остановившись перед консульской трибуной, он приветствовал почтившего игры своим присутствием консула Луция Септимия Транквилла и взмахом белого шелкового платка подал сигнал к началу игр.

      Едва колесница распорядителя скрылась за триумфальными воротами, как распахнулись ворота на другом конце арены и из них выбежали дикие звери.

      Это были львы и леопарды.

      Деций Крисп невольно усмехнулся: конечно, слухи о каком-то невиданном звере оказались преувеличенными. Всего лишь львы и леопарды, каких этот цирк видел много раз.

      Хищники с непривычной робостью двигались по арене. Их пугали незнакомая обстановка, человеческое море на трибунах, гул тысяч голосов. Показной свирепостью они пытались заглушить свой страх и поэтому сейчас рычали и огрызались друг на друга. Огромный нумидийский лев прыгнул к леопарду, замахнулся на него лапой, но тот грациозно отскочил, сверкнув пастью в ответ.

      Снова распахнулись триумфальные ворота и выпустили отряд конных воинов, точнее, охотников, которых в дар сенату прислал африканский царь Абурта. Темнокожие всадники, облаченные в яркие плащи и легкие кожаные панцири и вооруженные короткими копьями с широкими наконечниками, выстроились полукругом, издали дружный вопль и помчались на зверей.

      Деций Крисп не очень любил звериные травли. Исход их был всегда предсказуем: опытные охотники, объединив усилия, без особого труда расправлялись с растерянными, напуганными непривычной обстановкой животными. Правда, однажды лев все же свалил коня и растерзал его незадачливого всадника, вызвав одобрительный гул на трибунах. Тут же к непокорному зверю подлетел другой темнокожий всадник, приподнялся, сжав коленями бока лошади, и вонзил копье под лопатку. Лев захрипел, огромные лапы задергались, из раны хлынула темная кровь, и все было кончено.

      Но на этот раз все закончилось уже через час без особых происшествий. Убитых животных утащили служители, уцелевшие охотники объехали арену по кругу и покинули ее под нестройные одобрительные