Одноклассницы на миллион $. Мария Жукова-Гладкова

вешай трубку… – Так, ищу… Вот. Вымогательство. Кстати, к разряду тяжких преступлений не относится. Тут несколько возможных вариантов. Он один вымогал или в составе организованной группы? С применением насилия или…

      – Ну откуда мне знать? – перебила Марина. – Понятия не имею.

      – Ты что, ничего не выяснила? – поразилась Елена.

      – Нет… А сколько за это максимально дают?

      – Пятерку с конфискацией.

      – С конфискацией?! – Самсонова словно проснулась от глубокого сна. – Ну уж фиг ему, а не конфискация. Он у меня…

      – Подожди, у меня второй аппарат звонит.

      Лена ответила звонившим оптовикам, что сахар только что пришел. И госпожа Мальцева, и господин Жеребцов находятся в настоящий момент на складе. Свяжутся с покупателями во второй половине дня. Товар в Петербурге.

      – Да, Марина? Мне передать Марианне все про твоего мужа?

      – Попроси ее, пожалуйста, заехать ко мне вечером. В любое время. Наверное, это надо обсуждать не по телефону.

      – Хорошо. До свидания.

      Лена повесила трубку.

      Самсонова осталась сидеть у аппарата, обхватив голову руками. «Только этого еще не хватало. За вымогательство. Сидит в «Крестах». Господи, если мама узнает… Конечно, узнает. Надо вечером любым способом вытащить Марьянку. И Машку. Позвоню ей часа через два. Или три. Втроем что-нибудь придумаем. Как уже столько раз».

      Глава 2

      Четверг, 23 марта

      Первой к Самсоновой приехала Маша Корицкая.

      – Ну твой и отмочил, – выдала она с порога. – Марьянки, конечно, пока нет? Вся в работе, как обычно.

      – У нее сахар из Финляндии пришел, – сообщила Марина. – Но сказала, что будет.

      – Раз Марьянка сказала – значит, появится, – заявила Корицкая, знавшая деловые качества подруги, которая считала, что нет ничего хуже необязательности.

      – Проходи на кухню, – пригласила Марина.

      Корицкая разделась, сунула ноги в тапочки, критически осмотрела себя в зеркале, мимо которого не могла пройти ни при каких обстоятельствах, оценила свою фигуру фотомодели: обтянутые джинсами стройные ноги, высокую грудь под облегающим свитером, ниспадающие волнами на плечи золотые волосы – цвет, конечно, не свой, но ей идет.

      – Водку будешь? – спросила Марина, доставая рюмки.

      – Буду, замерзла, пока до тебя добиралась. Простояла на своем проспекте Ветеранов. Задубела. Тачку поймала. Какой-то пришибленный советский инженер попался. Содрал столько… Зарабатывает…

      – Мой вон дозарабатывался. Придумал новый способ. Черт побери, лучше бы машину водить научился и работал на ней утром и вечером. Отцовский «Запорожец» уже сгнил, пока он собирался.

      Самсонова разлила водку по рюмкам, достала банку домашних огурцов и хлеб.

      В кухню прибежал девятилетний Виталик, увидел рюмки и закуску и резко остановился. Он уже прекрасно знал, что они означают: насмотрелся на папу и дедушку.

      – Чего тебе? – спросила Марина.

      – Я…

      – Хватит мямлить! –