Титан. Теодор Драйзер

что вы были со мной откровенны. Не стоит больше толковать об этом. Когда я впервые увидел вас у себя, я почувствовал, что вы человек незаурядный. Теперь я в этом убедился. Вам не нужно оправдываться передо мной. Я как-никак недаром пятый десяток живу на свете – жизнь меня кое-чему научила. Вы всегда будете желанным гостем в моем доме и почетным клиентом в моем банке. Посмотрим, как сложатся обстоятельства, будущее само подскажет нам, что следует предпринять. Я был бы рад, если бы вы поселились в Чикаго; правду сказать, вы сразу пришлись мне по душе. Если вы решите обосноваться здесь, я уверен, что мы будем полезны друг другу. А теперь – не думайте больше о прошлом, я же, со своей стороны, никогда и ни при каких обстоятельствах не стану о нем упоминать. Вам еще предстоит борьба, я желаю вам удачи и готов оказать всяческую поддержку, насколько это в моих силах. Итак, забудьте о том, что вы мне рассказали, и, как только ваши семейные дела уладятся, приезжайте в гости и познакомьте нас с вашей женой.

      Покончив с делами, Каупервуд сел в поезд, отправлявшийся в Филадельфию.

      – Эйлин, – сказал он своей возлюбленной, встречавшей его на вокзале, – по-моему, Запад – это то, что нам с тобой нужно. Я проехал вплоть до Фарго и побывал даже в его окрестностях, но нам, пожалуй, не стоит забираться так далеко. Кроме пустынных прерий и индейцев, мне ничего не удалось там обнаружить. Что бы ты сказала, Эйлин, – добавил он шутливо, – если бы я поселил тебя в дощатой хибарке и кормил гремучими змеями на завтрак и сусликами на обед? Пришлось бы это тебе по вкусу?

      – Конечно! – весело сказала она, прижимаясь к его плечу, – они уже сидели в закрытом экипаже. – Если бы ты это выдержал, так выдержала бы и я. С тобой я поеду хоть на край света, Фрэнк. Я закажу себе красивый индейский наряд, весь разукрашенный бусами и кусочками кожи, и головной убор из перьев – ну, знаешь, такой, как они носят, – и…

      – Так я и знал! Ты верна себе! Главное – туалеты, даже в дощатой лачуге. Ничего с тобой не поделаешь.

      – Ты бы очень скоро разлюбил меня, если бы я не заботилась о туалетах, – смеясь, отвечала Эйлин. – Ах, как я рада, что ты вернулся!

      – Беда в том, – улыбаясь, продолжал Каупервуд, – что места эти не кажутся мне столь многообещающими, как Чикаго. Придется нам, как видно, поселиться в этом городе. Правда, часть капитала я разместил в Фарго, – значит, время от времени нужно будет наведываться и туда, но обоснуемся мы все-таки в Чикаго. Я не хочу никуда больше ездить один. Мне это надоело. – Он сжал ее руку. – Если нам не удастся вскоре добиться развода, я просто представлю тебя в обществе как мою жену, вот и все.

      – А от Стеджера нет вестей? – спросила Эйлин.

      Стеджер, поверенный Каупервуда, добивался у миссис Каупервуд согласия на развод.

      – Нет, ни слова.

      – Дурной признак, верно? – вздохнула Эйлин.

      – Ничего, не огорчайся. Могло быть и хуже.

      Каупервуду вспомнились дни, проведенные в филадельфийской тюрьме, и Эйлин подумала