Раскрутка. Андрей Троицкий

не захотел передохнуть до тех пор, пока не придут на место. Впереди, невидимый в высокой траве, бежал ручей. Радченко, перебравшись через воду, хотел протянуть руку Тихонову, уже изрядно выдохшемуся, но не успел. Игорь, поскользнувшись на скользком камне, не удержал равновесия и упал, сбросив с плеч женское тело. Минуту он сидел в воде, не находя сил подняться, наконец ухватился за ладонь Радченко и, матерясь, встал на ноги.

      – Теперь моя очередь.

      Радченко передал фонарь напарнику, наклонился, взяв тело, рывком поднял на грудь и ловко перевалил на плечи. Стараясь не поскользнуться, он двинулся вперед черепашьим шагом. Разросшаяся в низине осока доставала до пояса, стелился туман, в сандалях хлюпала вода, а лоб покрылся испариной. Едва видный световой круг казался таким блеклым, будто впереди выросла темная стена, сквозь которую нет прохода. Но вот обозначился контур поваленной сосны, Радченко, обошел дерево, сумев не зацепиться за ветки. Слышно было, как под ногами шуршат прелые прошлогодние листья. Радченко чертыхнулся, вспоминая, куда идти дальше. Если судить по карте, внизу за сосновыми посадками и ручьем начиналась дорожка, ведущая от санатория вдоль реки к пансионату «Ударник». Но тропинки почему-то не было, хотя, кажется, они держатся в правильном направлении.

      – Хрена тут смешного? – Радченко хотел повернуть голову назад, но мешало женское тело. Оно давило на плечи, будто покойница, с виду хрупкая, весила не меньше центнера. – Я спрашиваю: хрена тут смешного?

      – Ни хрена, – ответил Тихонов и снова засмеялся.

      – Так чего ты ржешь, как тварь?

      – Я серьезен, чувак, серьезен.

      – Сейчас дойдем до места, и я разобью твою морду, – пообещал Радченко.

      – Это еще бабушка надвое разлила, кто кому морду чистить станет, – отозвался Тихонов, но смеяться перестал.

      Дорожка, посыпанная мелким гравием, вынырнула из темноты. Теперь Радченко чувствовал себя лучше, они не сбились с пути, они почти на месте. На мгновение за деревьями стала видна широкая лента реки. Хрипло загудел буксир, тащивший за собой огромную баржу, груженную песком. По склону прошли вниз еще метров тридцать, остановились у ближних деревьев, за высокими кустами. Радченко сбросил труп с плеч, сел на влажную от росы траву, чувствуя, что ноги сделались ватными.

      Он прикурил сигарету, глубоко затянулся. Из-за синей тучи выплыла молодая луна, залив млечным светом изумрудную траву. Мешковина сбилась на сторону, открыв лицо покойницы. Радченко подумал, что при жизни женщина была весьма привлекательной. Вздернутый носик, чистый лоб и пухлые губки. Казалось, женщина прилегла вздремнуть и скоро проснется. Иллюзия быстро рассеялась. Это не было лицо живого человека. Спутанные темные волосы, ножевой порез на левой скуле, ссадина под глазом, синеватая одутловатость щек.

      Снизу от реки послышались мужские и женские голоса. Подал голос невидимый за деревьями прогулочный теплоход. Радченко хотелось почесать зудевшие ступни, но для этого пришлось бы снять желтые сандалии. А сил