Марш Мендельсона на бис. Мария Жукова-Гладкова

Для собственного успокоения мне нужно знать время смерти Маринки. Но это завтра.

      А сегодня вытянуть из матери все, что та помнит. Если что-то помнит.

      Кривясь, я посмотрела на стоявший на краю стола стакан, наполненный портвейном. Мне было противно даже прикасаться к нему, но я себя пересилила, сказав, что это нужно для дела. Я должна. Валентина уже только тихо скулила, застыв на полу. Она лежала, отвернувшись от меня к стене.

      Я взяла стакан, встала, нагнулась над женщиной и протянула ей портвейн.

      – На, выпей, легче будет.

      Валентина словно очнулась. Села. Потерла глаза и выпучилась на меня.

      – Ты кто такая? – спросила она наконец.

      «Точно, белая горячка», – подумала я.

      – Не, ты кто такая? – не отставала Валентина, поднимаясь на ноги. – Чего это ты делаешь в моей квартире? Как ты сюда попала, а? А ну признавайся!

      Валентина вперила руки в бока и вылупилась на меня, округлив глаза.

      – Пить будешь или нет? – спросила я у нее, так и держа стакан с портвейном в руке. – Или вылью в туалет. Зря я, что ли, тебе выпивку принесла?

      – Э… – помычала Валентина, уставилась на стакан в моей руке, словно впервые его заметила, потом на бутылки на столе, Тимку, спокойно сидящего у топчана, и, наконец, снова на меня. – А, вспомнила, – заявила хозяйка, схватила стакан, вылакала до дна, резко выдохнула, тут же налила себе еще половину и обратилась ко мне: – Да ты садись, чего встала. Я вспомнила.

      Теперь хозяйка натужно улыбалась, всем своим видом демонстрируя радушие.

      «Ну влипла», – подумала я, но приглашение приняла.

      Валентина тем временем предложила помянуть ее дочь, хотя та была и «дрянь редкостнейшая». Я согласилась и сделала это колой, в то время как хозяйка вылакала еще полстакана портвейна.

      «Только бы не вырубилась», – пронеслась у меня мысль, и я поняла, что тянуть с расспросами больше не стоит.

      – Когда ваша дочь была у вас в последний раз? – поинтересовалась я.

      Валентина наморщила лоб, потом прищурилась и посмотрела на меня.

      – А тебе зачем? – спросила она. – Ты чего, из милиции?

      – Нет, я не из милиции, – спокойно ответила я, глядя хозяйке прямо в глаза. – Я пришла по вашему же приглашению. Вы помните, что звонили Артему Александровичу Прохорову и просили его приехать? Так вот, он приехать не может, потому что убит горем. Приехала я, его родственница, по его просьбе. И по вашей. Артем Александрович интересовался, как вам можно помочь? Он прекрасно понимает, что у вас горе. Как и у него. У вас общее горе. Погибла Марина. Вы попросили купить вам выпить. И сказали что. Я купила. Денег у вас не прошу. – При последней моей фразе Валентина как-то резко дернулась, а я поняла, что попала на больную точку. – Вы сказали по телефону, что хотели о чем-то поговорить с Артемом Александровичем, но только лично. Я спросила, могу ли приехать вместо него. Вы согласились. И вот я здесь. Вы помните об этом разговоре?

      Врала я безбожно,