Американская трагедия. Теодор Драйзер

чулки того же цвета, в ушах голубые серьги. Открытые плечи, шея и руки были полные и нежные. Особенно смущали Клайда глубокий вырез ее платья – он едва осмеливался смотреть в ту сторону – и ее накрашенные щеки и губы, вернейшие приметы продажной женщины. Однако она не казалась слишком навязчивой, наоборот, – держалась очень просто и с интересом смотрела в его глубокие, темные глаза, полные тревоги.

      – Вы тоже работаете в «Грин-Дэвидсоне»? – спросила она.

      – Да, – ответил Клайд, всячески стараясь показать, что все это для него не ново и что он уже не раз бывал в таких местах, в такой же обстановке. – А откуда вы знаете?

      – Я знаю Оскара Хегленда. Он здесь бывает. Он ваш друг?

      – Да. То есть мы вместе работаем в отеле.

      – Но вы раньше здесь не бывали?

      – Нет, – быстро ответил Клайд и тут же мысленно спросил себя, откуда она знает, что он не был здесь раньше.

      – Я так и думала. Я уже видела почти всех остальных, а вас ни разу не видела. Вы недавно в отеле, правда?

      – Да, – сказал Клайд и не без досады. Он поминутно то морщил лоб, то супил брови в непроизвольной гримасе; это бывало с ним всегда, когда он нервничал или глубоко задумывался. – Ну и что же?

      – Да ничего. Просто я сразу догадалась. Вы не похожи на них, совсем другой.

      Она улыбнулась странно и ласково. Клайд не понял ни этой улыбки, ни настроения девушки.

      – Чем же я другой? – хмуро и сердито спросил он, отпивая из бокала.

      – Одно я знаю наверняка, – продолжала она, не обратив внимания на его вопрос, – вы не очень-то любите таких девушек, как я. Правда?

      – Нет, почему же… – сказал он уклончиво.

      – Нет, не любите. Я вижу. Но вы мне все равно нравитесь. Мне нравятся ваши глаза. Вы не такой, как все эти ребята, – благороднее, добрее. Я уж вижу, что вы другой.

      – Ну, не знаю, – ответил Клайд, очень довольный и польщенный.

      Он все продолжал морщить лоб. Возможно, эта девушка не такая уж плохая, как он думал. Она умнее других, как-то утонченнее. И костюм ее не такой бесстыдный. И она не набросилась на него, как другие на Хегленда, Хигби, Кинселлу и Ретерера. Теперь почти все его товарищи сидели на стульях или диванах, держа на коленях девиц. Перед каждой парой стоял столик с бутылкой виски.

      – Смотрите-ка, кто пьет виски! – крикнул Кинселла тем, кто еще мог обратить внимание на его слова, и указал глазами на Клайда.

      – Не надо меня бояться, – говорила девушка, в то время как Клайд, испуганный и очарованный, смотрел на ее руки, шею, на слишком открытую грудь. – Я не очень давно этим занимаюсь, и не была бы я здесь, да вот не везло мне в жизни. Мне и хотелось бы жить дома с родными, да теперь они меня не примут.

      Она с серьезным видом опустила глаза, думая главным образом о том, какой неопытный и глупый этот Клайд – совсем желторотый птенец. И еще думала о деньгах, которые он у нее на глазах вынимал из кармана, – изрядная пачка… И еще о том, что он и правда миленький: не то чтобы очень красивый или сильный, но славный.

      А Клайд в эту минуту думал об Эсте,