Записки из подполья (сборник). Федор Михайлович Достоевский

надсажаетесь, потому – ничего не будет.

      – Иди! – визжал я, хватая его за плечо. Я чувствовал, что сейчас ударю его.

      Но я и не слыхал, как в это мгновение вдруг дверь из сеней тихо и медленно отворилась и какая-то фигура вошла, остановилась и с недоумением начала нас разглядывать. Я взглянул, обмер со стыда и бросился в свою комнату. Там, схватив себя обеими руками за волосы, я прислонился головой к стене и замер в этом положении.

      Минуты через две послышались медленные шаги Аполлона.

      – Там какая-то вас спрашивает, – сказал он, особенно строго смотря на меня, потом посторонился и пропустил – Лизу. Он не хотел уходить и насмешливо нас рассматривал.

      – Ступай! ступай! – командовал я ему потерявшись. В эту минуту мои часы принатужились, прошипели и пробили семь.

      IX

      И в дом мой смело и свободно

      Хозяйкой полною войди!

Из той же поэзии.

      Я стоял перед ней убитый, ошельмованный, омерзительно сконфуженный и, кажется, улыбался, всеми силами стараясь запахнуться полами моего лохматого, ватного халатишки, – ну точь-в-точь, как еще недавно, в упадке духа, представлял себе. Аполлон, постояв над нами минуты две, ушел, но мне было не легче. Хуже всего, что и она тоже вдруг сконфузилась, до того, что я даже и не ожидал. На меня глядя, разумеется.

      – Садись, – сказал я машинально и придвинул ей стул возле стола, сам же сел на диван. Она тотчас же и послушно уселась, смотря на меня во все глаза и, очевидно, чего-то сейчас от меня ожидая. Эта-то наивность ожидания и привела меня в бешенство, но я сдержал себя.

      Тут-то бы и стараться ничего не замечать, как будто все по-обыкновенному, а она… И я смутно почувствовал, что она дорого мне за все это заплатит.

      – Ты меня застала в странном положении, Лиза, – начал я, заикаясь и зная, что именно так-то и не надо начинать.

      – Нет, нет, не думай чего-нибудь! – вскричал я, увидев, что она вдруг покраснела, – я не стыжусь моей бедности… Напротив, я гордо смотрю на мою бедность. Я беден, но благороден… Можно быть бедным и благородным, – бормотал я. – Впрочем… хочешь чаю?

      – Нет… – начала было она.

      – Подожди!

      Я вскочил и побежал к Аполлону. Надо же было куда-нибудь провалиться.

      Примечания

      1

      И автор записок и самые «Записки», разумеется, вымышлены. Тем не менее такие лица, как сочинитель таких записок, не только могут, но даже должны существовать в нашем обществе, взяв в соображение те обстоятельства, при которых вообще складывалось наше общество.