Ричард Длинные Руки – виконт. Гай Юлий Орловский

и моему другу.

      Он вскинул брови.

      – Две?.. Сколько человек ждете?

      – Нас двое, – объяснил я терпеливо. – Но люди мы скромные, так что удовольствуемся по комнате на человека. Я дал обет смирения, потому избегаю апартаментов.

      Он проговорил, запинаясь:

      – Двое… двое?.. Ваша милость, но даже самые благородные рыцари живут по пять-шесть человек в комнате!.. У нас нет столько мест, чтобы разместить всех желающих.

      Я нахмурился.

      – Ты не знал, что будет турнир?

      Он развел руками.

      – Турнир бывает раз в году, а что все остальное время делать со свободными комнатами? Здесь не так часто проезжают богатые рыцари.

      Сэр Смит покашливал, я посмотрел в его сторону. На что-то намекает, но сказать не решается, явно что-то сомнительное, я порылся в памяти, вспомнился разговор с Кадфаэлем на последнем привале, поинтересовался с подтекстом:

      – Я слышал, что у тебя непростая гостиница.

      Хозяин вздрогнул, поклонился еще ниже.

      – У меня хорошая гостиница, – проговорил он умоляюще, – постояльцы уезжают довольные.

      – Я тоже хочу уехать довольным, – прервал я. – Так что найди нам комнаты, понял?

      Он развел руками.

      – Ваша милость, умоляю простить меня, однако… ну нет свободных комнат, нет!

      – Я слышал, – сказал я напористо, – что у тебя для не особо разборчивых клиентов находились свободные помещения. Всегда.

      – Но сейчас не получится.

      – Всегда, – повторил я, пристально глядя ему в глаза. – Почему сейчас не получится?

      Он вздрогнул, поднял голову и взглянул мне в глаза.

      – Ваша милость, мы живем на краю… всякие люди заходят, как благородные, так и не очень. Порой заходят совсем неблагородные. Я не могу ссориться ни с кем, иначе долго не проживу. Для меня все, кто входит в ворота, мои клиенты, хотя святой епископ и грозит отлучить меня от церкви.

      Я кивнул.

      – Вот это уже ближе. Вот тебе по золотому за меня и за моего друга. Дай нам именно те комнаты, которые ты предоставлял всяким негодным церкви людям.

      Он вскрикнул:

      – Ваша милость, но вы ведь христианский рыцарь! Слуга церкви!.. Вам нельзя…

      – Я не просто рыцарь, – прервал я, – а паладин. Значит, мне можно. И никакая нечисть не совратит мою душу.

      Он побледнел, я запоздало понял, что паладинство может выглядеть угрозой очистить те места, а то и вовсе лишить его куска хлеба, но раньше всех ситуацию понял сэр Смит, впервые заговорил, голос его звучал по-крестьянски рассудительно:

      – Благороднейший из рыцарей сэр Ричард не собирается мешать тебе заниматься своей работой. И когда мы уедем, все останется, как и прежде. Если мы что увидим, чего не стоит видеть, никому не расскажем. Да и зачем нам, понял?

      – Верно-верно, – подтвердил я надменно. – Паладину надлежит быть смиренным… и не смотреть на то, на что смотреть негоже.

      Хозяин наконец кивнул, вид испуганный и обреченный. Прошептал раздавленно:

      – Идемте, сэр рыцарь…

      Я