Calendar Girl. Всё имеет цену. Одри Карлан

прижались к моим, а я обхватила ногами его стройную талию. Развернувшись, он захлопнул дверь, после чего прижал меня к ней и присосался к моим губам еще сильнее. Самая твердая часть его тела терлась как раз о то местечко, где она была желанней всего. Я застонала, шире открывая рот. Алек принял мое приглашение и, запустив язык внутрь, принялся ласкать им мой язык.

      До того момента я и не вспоминала о том, как мне не хватало поцелуев Алека. Когда он целовал женщину, то вкладывал в поцелуй всего себя… всю страсть, желание и грацию. Так много грации и красоты, что я едва могла дышать. Оторвавшись от моих губ, он прижался лбом к моему лбу.

      – Ma jolie, мне не хватало твоей любви, – шепнул он, щекоча мне рот своим дыханием.

      Мои глаза защипало от слез, и я перехватила его взгляд. В его золотисто-желтых глазах плясали карие крапинки, казалось, сверкавшие в этом свете.

      Я легонько куснула его губы и уткнулась носом в шею.

      – Мне тоже тебя не хватало, Алек. Я даже не знала, насколько, пока ты не очутился здесь, передо мной.

      Он положил ладонь мне на затылок, поглаживая большим пальцем другой руки мои губы и подбородок.

      Его глаза, казалось, подмечали каждую мельчайшую черточку моего лица, как способны лишь глаза художника, до предела сосредоточенного на деталях.

      – Ты грустила, chйrie[3]. Почему?

      Я покачала головой, не желая углубляться в эту тему.

      – Позже. А сейчас ты, может, голоден? Хочешь, я что-нибудь принесу?

      Алек крепко прижался всей своей великолепной длиной к самому моему средоточию. В глубине моего тела вскипели пузырьки возбуждения, разлетаясь во все стороны. Я крепче сжала ноги, притягивая его еще ближе к себе. В его глазах вспыхнуло то напряженное чувство, по которому я так соскучилась. То был взгляд мужчины, отчаянно желавшего свою женщину.

      – Мне хочется лишь отведать твою сладкую киску, ma jolie.

      Ох уж этот грязный француз!

      Без дальнейших церемоний он подвел меня к моей спальне и пинком распахнул дверь. Поставив колено на кровать, он согнулся, аккуратно опуская меня в постель – так бережно, словно я стоила не меньше одного из его шедевров.

      – Разденься для меня, – выпрямившись, сказал Алек. – Я хочу, чтобы ты обнажила свое сияние.

      Его слова и огонь в его взгляде заставили меня захлебнуться от желания. Без всякого изящества я приподнялась на колени и стащила свое коротенькое платье через голову. Под него я ничего не надела, вспомнив, что Алек предпочитал обходиться без лишней одежды и без лишних преград.

      – Vous кtes devenue plus belle[4], – произнес Алек по-французски, и его слова скользнули по моей коже так, словно он коснулся меня – легко, как перышко, но от этого не менее мучительно сладко.

      Несмотря на то что мой французский успел слегка заржаветь от недостатка практики, я все равно поняла, что он сказал. Он утверждал, что я стала еще прекрасней.

      – Только в твоих глазах, – ответила я, покачав головой.

      – Ты видишь себя не так, как видит тебя остальной мир, – возразил он, приложив ладонь к моей щеке.

      – Но ты не остальной мир, французик, – рассмеялась я.

      Алек

3

– Дорогая (фр.).

4

– Вы стали еще красивей (фр.).