Российские университеты XVIII – первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы. А. Ю. Андреев

коллегии, так и теперь в Москве высказывались подозрения в неправославии приезжих учителей. Из возникшего в 1650 г. следственного дела видны отзывы, что «старцы они недобрые, доброго учения у них нет… Да и кто по латыни ни учился, тот с правого пути совратился».[341]

      Впрочем, и другой источник образования, без латинского языка, с помощью греко-славянских школ, куда, как и в западнорусские земли, приглашались бы греческие учителя с благословения восточных патриархов, не приносил немедленных плодов. Так, не состоялась в Москве греческая школа монаха Иосифа, направленного в 1632 г. александрийским патриархом. В 1649 г. близ Патриаршего двора, в Чудовом монастыре школу открыл грек Арсений, но уже вскоре он был сослан на Соловки, обвиненный в неправоверии.[342] Как видно, дело оказывалось не только в латинском языке: подозрение вызывал и греческий («Вот учится у киевлян Ф. Ртищев греческой грамоте, а в той грамоте еретичество есть», – толковали москвичи), а главное, содержащиеся в новых книгах идеи.

      В этой ситуации важное значение должна была иметь твердость позиции верховных властей – светской в лице царя и духовной в лице православных патриархов – по учреждению училищ в Москве, а также присутствие у престола постоянного ходатая по делам образования.

      В роли последнего выступил западнорусский ученый Самуил (в иночестве Симеон) Петровский-Ситнианович, прозванный в Москве Полоцким. Он учился в 1640—50-х гг. в Киево-могилянской коллегии, а затем в иезуитских коллегиях Великого княжества Литовского (по всей видимости, Полоцкой и знаменитой Виленской академии) и представлял новое поколение монахов – выходцев из Киева, прекрасно владея латинской образовательной традицией и не понаслышке зная устройство западных академий. В Москву Симеон Полоцкий переехал в 1664 г., приобрел доверие Ф. М. Ртищева и вскоре был назначен учителем и наставником царских детей, получив, тем самым, постоянный доступ ко двору[343].

      Важный момент, ознаменовавший реальную озабоченность и светской, и духовной властей недостатками образования в Московском царстве, наступил после церковного собора 1666–1667 гг., на котором были осуждены старообрядцы. Размышляя о причинах, «откуда бы могло произойти такое наводнение ересей на общую нашу пагубу», один из участников собора подчеркивал мысль, что для укрепления «сана церковного и гражданского… первое училища, второе училища, третие училища пренуждны быти»[344]. В обращенном к царю слове на Рождество Христово 1666 г. восточные патриархи призывали деятелей Московского царства предпринять скорейшие усилия для открытия учебного заведения в Москве, которое сможет послужить интересам как России, так и всей православной церкви: «Ниже отрицайтесь неимением училища, ибо еще взыщете, даст предвечная мудрость от сердца благочестиваго самодержца таково хотение, еже училище построити и учители стяжати в сем царствующем богоспасаемом граде Москве».[345]

      Таким призывом и воспользовался Симеон

341

Сторожев В. Н. К истории русского просвещения XVII в. Киев, 1890. С. 14–16.

342

Ключевский В. О. Указ. соч. Кн. 2. С. 374.

343

Панченко А. М. Симеон Полоцкий // Словарь книжников и книжности древней Руси. Вып. 3 (XVII век). Ч. 3. «П» – «С». СПб., 1998. С. 364–367. 

344

Цит. по:Богданов А. П. К полемике конца 60-х – начала 80-х годов XVII в. об организации высшего учебного заведения в России: Источниковедческие заметки // Исследования по источниковедению истории СССР XIII—XVIII вв. М., 1986. С. 182. 

345

Каптерев Н. Ф. О греко-латинских школах в Москве в XVII в. до открытия Славяно-греко-латинской академии // Прибавления к творениям св. отцов в русском переводе. Ч. 44. М.,1889. С. 616.