Роман с демоном. Дмитрий Сафонов

уки… Пальцы нервно подергивались. Какие нетерпеливые! Приходилось их обманывать: уворачиваться, извиваться, заставляя промахиваться мимо желанной цели; ладони горели, ощущая ее близость.

      Новый запах – нарастающий, сильный, вязкий. Зубы до боли стиснули нижнюю губу. Лицо и шею окатило волной жара.

      Она не могла дольше сдерживаться – тихонько застонала.

      Острые ногти вонзились в кожу; обильно, словно вечерняя роса, выступили алые бусины. По щекам потекли благодарные слезы; тело сотрясла крупная дрожь – еще не от наслаждения, но от его неотвратимости, – и рука рванулась вниз, оставляя глубокие борозды.

      Раны быстро заполнялись кровью; кровь струилась по белому животу, сплеталась в немыслимые узоры, подбираясь все ближе и ближе…

      Она плотно сдвинула бедра и следила, как между ними копится теплое красное озерцо. Наконец, когда сил ждать больше не осталось, резко развела в стороны колени, забилась в беззвучных судорогах и упала на жесткую деревянную полку, прикрученную к стене.

      Тело перечеркнули параллельные тени – от толстых прутьев решетки.

      Глава 1

      Во двор жилого многоквартирного дома на Тимирязевской улице медленно въехал черный джип «Шевроле-Тахо» с тонированными стеклами.

      Автомобиль аккуратно протиснулся сквозь ряды «легковушек», припаркованных как попало, и замер перед подъездом, переводя дух. Восьмицилиндровый двигатель еле слышно шелестел, из выхлопной трубы оседала на асфальт рваная кисея отработанных газов.

      Фары погасли, мотор умолк, и водительская дверь открылась. На хромированную дугу ступила нога в щегольском коричневом ботинке «John Lobb».

      Молодой мужчина в благородно-синем костюме итальянского покроя обошел джип и открыл пассажирскую дверь. На его ладонь легла узкая девичья рука.

      Мужчина помог девушке выйти, обнял за талию и прижал к себе. Последовали два быстрых поцелуя: в уголок рта и в висок. Сухие, отрывистые, горячие и очень нежные.

      Она уткнулась в его плечо и стояла так несколько секунд; затем мягко отстранилась и, покопавшись в сумочке, достала электронный ключ от домофона. Раздался длинный зуммер. Мужчина открыл дверь и остановился, пропуская девушку вперед.

      Под ногами захрустели разобранные картонные коробки. В подъезде пахло сыростью и прокисшей едой.

      Девушка нажала на кнопку; в полумраке, словно кровавое пятно, загорелся рубиновый огонек вызова. Где-то, на самом верху, глухо громыхнула кабина лифта. За створками из тонкого пластика отчетливо прошуршали по рельсам ролики противовеса.

      Мужчина нащупал пальцы девушки. Они были влажными и холодными. Он понимал, что не стоит ничего говорить. Любые слова, сказанные здесь, в тесном пространстве лестничной площадки, рядом с вонючей трубой мусоропровода, прозвучат фальшиво и, скорее всего, возымеют прямо противоположное действие, чем то, на которое он рассчитывал.

      Он просто легонько пожал ее пальцы и тут же отпустил.

      Возникла пауза – последняя неловкая заминка на их пути. Заполнять ее было нечем, да и незачем. Ни шутить, ни свистеть, ни что-то напевать.

      Казалось, двадцать секунд тянулись целую вечность. Он молчал. И она – тоже. Тросы скрипели уже совсем рядом; кабина ползла между третьим и вторым этажами.

      Двери лифта открылись. Сильная рука оторвала девушку от пола и внесла в кабину.

      – Какой этаж? – спросил мужчина.

      Он излучал спокойную уверенность – в себе и правоте своих действий. Девушка больше не задумывалась над тем, верно ли она поступает. Он уже все решил и он наверняка знает лучше. Он – большой, сильный и настоящий. Сдаться – значит переложить ответственность на его плечи.

      – Шестой, – прошептала она и закрыла глаза.

      Мужчина целовал ее, а она словно видела это со стороны: вот она стоит, закрыв глаза, и его губы касаются… «МОЕЙ ПРЕКРАСНОЙ ТОНКОЙ ШЕИ!».

      Волоски у самой ямочки, собранные заколкой на затылке, натянулись и зазвенели, как тонкие струны. По спине, вдоль позвоночника, побежали холодные мурашки.

      Двери захлопнулись, и лифт, скрипя, начал подниматься.

* * *

      – Ты живешь одна?

      Мужчина осмотрел маленькую прихожую, задержав взгляд на вешалке и подставке для обуви.

      Он принял у девушки легкий плащ, расправил и повесил в шкаф.

      – Да, – ответила она. – Не живу, а снимаю. Это так… Временно, – она нахмурилась, словно вспомнила что-то, не слишком приятное, и решила сменить тему. – Ты голоден?

      – Не очень. Но я бы не отказался от легкого ужина.

      Девушка взмахнула густой темной челкой.

      – Пойду посмотрю, может, в холодильнике что-нибудь осталось.

      Она отправилась на кухню. Мужчина зашел в ванную, включил воду и снял пиджак. Он ослабил узел галстука, вытащил из манжетов золотые запонки и положил их на край раковины. Намылил сильные кисти с длинными тонкими пальцами и принюхался.

      – Клубника, – пробормотал