Славянское реалити-шоу. Андрей Бондаренко

в отпуске.

      Тут и зазвонил городской телефон. Противно так зазвонил, тоненько, как будто обещая знатную подляну…

      Он опасливо поднял с рычажков телефонную трубку, медленно поднёс к уху. Вечер остался обычным, питерским, только уже таким, когда принято гулять по родному городу «в дурном настроении».

      Звонил Тимофей Ануфриев, майор ФСБ, его дальний родственник.

      – Привет, Егор Петрович! Встретиться нам с тобой надо, такое дело. Руководство настаивает, сам всё понимаешь…. Ты же по дороге с работы пиво по-прежнему в «Капитанах» пьёшь? Давай там и состыкуемся. В шесть тридцать, лады?

      Пивной бар назывался «Два капитана», хотя в интерьере заведения ничего морского не наблюдалось: стены, обшитые бело-красным пластиком, обшарпанные квадратные столики, разномастные убогие стулья, заплёванный грязный пол. Единственным светлым пятном бара выступала телевизионная плазменная панель – полтора метра на метр.

      В этот вечер (обычный питерский вечер) панель неожиданно и коварно онемела. По третьему каналу в очередной раз показывали «Брат-2», в данном случае – без звука. Егор взял литровый бокал «Балтики» и пакетик с кальмарами, уселся на своё, года полтора как застолблённое место, внимательно огляделся по сторонам.

      Знакомых не наблюдалось, поговорить было совершенно не с кем. С десяток случайных посетителей усиленно пялилось в молчаливый экран. Егор сделал несколько глотков любимого пенного напитка, зажевал тонкой кальмаровой ниткой и лениво перевёл взгляд на панель.

      Удивительно, но звук был совершенно не нужен! Он помнил каждую фразу из этого фильма, так (без звука) даже интереснее было смотреть.

      «Вот что значит – настоящий культовый фильм!» – подумалось с белой завистью. – «Эх, написать бы культовый роман, блин горелый! Что бы вся страна зачитывалась…».

      На немом экране Данила Багров поднимался по длинной лестнице, намериваясь в труху покрошить американских уродов и ублюдков.

      – В поле каждый колосок…. Всех люблю на свете я. Это – Родина моя, – с сильным узбекским (армянским, грузинским?) акцентом озвучивал фильм пожилой человек за соседним столиком.

      Егор крепко и надолго задумался о превратностях и странностях этой непростой и грубой жизни….

      Когда он снова посмотрел в телевизор, то там Данила Багров – в компании с русской проституткой, бритой наголо – сидел в салоне самолёта, улетавшего в Россию.

      – Мальчик, принеси нам водочки! – с ярко-выраженным удовольствием комментировал восточный человек. – Мальчик, ты ничего не понял. Водочки нам! Мы на Родину летим…

      «Сюрреализм, мать его!», – мысленно сплюнул Егор.

      Самолёт грузно оторвался от взлётной полосы и начал уверенно набирать высоту.

      Пожилой узбек (армянин, грузин?) тут же проникновенно затянул:

      – Прощай, Америка, вах! Мне стали тесны твои старые джинсы…

      Странно, но ещё несколько голосов дружным хором подхватили эту песню.

      Наконец в зале появился Ануфриев,