Армянские предания. Народное творчество

мой, джан!

      Услышал царь – и скорей домой.

      Покровы с царицы срывает он,

      Срывает и видит – о, боже мой,

      Кто сел обманом на царский трон?

      Сюда, рыбаки, свой невод скорей!

      Достаньте Мануш, голубку мою!

      Сюда, палачи, в глубь водных зыбей

      Кидайте старуху и дочь-змею!

      Разгневался царь. Не уймёшь никак…

      За ним возмущённый гудит народ.

      Бросает в озеро невод рыбак -

      Мануш достают из глубоких вод.

      Мануш достают и на трон несут.

      Но кто это рядом стоит, пригож?

      То братец сбросил шкурку и тут

      Совсем на барашка стал не похож.

      Барашек красавцем-юношей стал, -

      Широкие плечи, разумный взор.

      Не блеяньем жалким раскрыл уста -

      Повёл человека живой разговор.

      А тех, что обманом взяли права, -

      Старуху-злодейку и лгунью-дочь, -

      Надев на шеи их жернова,

      Бросают в озеро в ту же ночь.

      Уж не грустят

      Сестра и брат.

      Забыли о страшном сне.

      И снова мир,

      И жизнь, как пир.

      А зло – на озёрном дне.

      Гибель художника

      В одном из селений древней Армении жил странный художник по имени Мануг. Иногда красивого человека писал он уродом, а случалось, немощного изображал богатырём. Многие его не любили. И мстили, как могли: то детей его обидят, то овцу прирежут. А овца для бедняка, что для богатого – отара…

      Мануг работал ожесточённо и много. Но никто не хотел покупать его картины. Чем больше он работал, тем больше беднел. Любой гончар или кузнец жил лучше художника. Мануг стал думать, что людям нужнее горшки. С недоумением спрашивала жена художника:

      – За что Господь наказал меня? У других мужья, как мужья: сеют, пашут, жнут. А этот только и знает, что малевать…

      Раздумья и одиночество гнали художника в горы. Однажды на скалах Мануг встретил гончара.

      – Добрый свет, брат Ованес. Чего подскочил? И ты боишься?

      – Ты не зверь какой, чего тебя бояться?

      – Все меня избегают. Решил, что и ты…

      – Люди не любят тех, кто не работает.

      – Ованес, Ованес, да возвысится твой дом! Я тружусь день и ночь. Тружусь, как вол. А ты мне говоришь такие слова…

      – Это не работа. Прямых ты кривишь, кривых выпрямляешь. Рисовал бы, как все.

      – Как все – это проще. Труднее быть самим собой. Но не будем ссориться, брат Ованес. Ведь и ты лепишь горшки не такие, как у всех. Потому что ты художник.

      – Но мои горшки берут, а твои картины – нет. Значит, не туда идёшь.

      – Ованес, ведь я тебя не учу, как лучше лепить горшки. Хотя мог бы. А вот художников почему-то поучают все.

      – Учить меня? Гончара – гончарному делу?! – возмутился тот.

      – А зачем ты поднялся в горы? – улыбнулся Мануг. – Глину искал? Её у тебя во дворе целая гора. Твои горшки – всегда нарасхват. Нет, ты пришёл глянуть на травы. В каждом листке ищешь незнакомое и говоришь себе: «Уже было». Я видел многое, созданное тобой.

      – Скажи, – почему-то прошептал гончар.

      – Потому что не туда идёшь. Горы отдали тебе всё – и большего не требуй. Иди к людям. К внуку своему.