Пятнадцать дней в Африке. Анатолий Сарычев

рубашкой с короткими рукавами, бугрилась мышцами. Загорелая лысина, покрытая обильным потом, матово блестела в последних лучах заходящего солнца.

      – Хватит, Корни, дурака валять. Забрызгаешь лодку кровью – придется отмывать. Этого сержанта точно начнут искать, и первое подозрение падет на мэрков[2]. Зачем мне лишние вопросы от полковника Блэка? – лениво, не поворачивая головы, спросил седой белый, брезгливо скривив тонкие губы.

      Бугай не успел ответить. Громкий взрыв прогремел в море, и к небу поднялся султан дыма.

      Клим машинально взглянул на часы. До взрыва яхты оставалось еще три минуты.

      Седой моментально обернулся, и в руках у него оказался морской бинокль.

      – Русская коробка взорвалась. Весь корабль в огне, крен по правому борту градусов тридцать, похоже, через минуту коробка затонет, – констатировал седой, опуская бинокль.

      «Это работа «тюленей», – понял Клим, сжимая в бессильной злости кулаки.

      – Быстрее к берегу! – рявкнул бугай, повернув в сторону берега широкое, испещренное оспинами лицо.

      Негры сильнее заработали веслами, и через минуту шлюпка ткнулась носом в песок.

      Седой мужик, одетый в зеленую рубашку с короткими рукавами и длинные, сантиметров на десять ниже колен, шорты, первым выскочил на берег, встал на песке, широко расставив ноги, и громко скомандовал:

      – Рубите кусты и маскируйте шлюпку! Сейчас в море выйдут спасатели и до утра будут ходить вокруг корабля русских.

      Бугай легко, одной рукой, взвалив на плечо худенького белого мужчину, не торопясь пошел на берег.

      – Тебя, Корни, приказ не касается? – успел спросить седой, похлопывая блестящей пангой по ладони левой руки.

      – Слушаюсь, шеф! – дурашливо рявкнул бугай, бросая связанного по рукам и ногам пленника прямо в кусты, всего в полуметре от спрятавшегося Клима. Климу бросились в глаза его большие сильные руки, связанные за спиной. Под разорванной во всю длину рубашкой, на спине виднелись черные продольные кровоподтеки.

      Спустив шорты до колен, Клим приклеил микрочип к внутренней поверхности бедра и приготовился действовать. Проведя рукой по бедру, Клим почувствовал небольшое утолщение.

      «Будем надеяться, что меня никто не будет щупать между ног!» – промелькнула крамольная мысль, но через секунду Клим забыл о микрочипе, захваченный событиями, которые разворачивались перед его глазами.

      Седой подошел к пленнику и, перевернув его носком ноги на спину, слегка наклонился вперед и миролюбиво спросил:

      – Слушай, Ван Вейс, я ничего не имею против тебя лично, но «хонки»[3] спрятал алмазы, которые нашел в деревне. Ты разговаривал с ним последним. Я знаю, у тебя есть канал связи с кубинцами. Меня это мало волнует, но если тебя продать полковнику, то годовой оклад он мне точно отвалит. Меня не интересуют твои шпионские игры, мне нужны алмазы.

      – Шел бы ты, «самбо»[4], в свою Америку, лизать зад дяде Сэму. Тебя же выгнали из Иностранного легиона за изнасилование

2

Mersenary – наемник, сокращенно мэрк (Прим. автора).

3

Хонки – презрительная кличка негров в Америке (Прим. автора).

4

Самбо – презрительная кличка белых в Америке.