Автопортрет: Роман моей жизни. Владимир Войнович

ученика в лоб, приговаривая: «Ах ты, дубинушка, свинцовая голова!» Мне тоже иногда доставалось. Я был далеко не лучшим учеником, но Романюта очень хорошо ко мне относился. Он видел во мне то, чего не видели мои родители. Он считал меня человеком, очень способным к чему-то, но не к столярному делу. Моему отцу он несколько раз говорил: «Заберите его отсюда, ему надо заниматься чем-то другим. У него большие способности, не губите их».

      Отец сомневался и продолжал считать, что я в первую очередь должен овладеть искусством выживания в суровых условиях.

      Прошло много лет.

      В шестидесятые годы вышла какая-то публикация обо мне в «Известиях», и вдруг пришло письмо от Романюты. Оно начиналось так: «Володя Войнович, если это ты, то здравствуй и твоя семья, а если это не Вы, извините».

      Он написал, что всегда знал – из меня что-то получится. Мы обменялись письмами. Но довольно скоро он заболел и умер.

      В ремесленном училище я был самым маленьким и, наверное, самым слабым в нашей группе. Возможно, еще сказывался голод. На занятиях физкультурой я не мог ни одного раза подтянуться, а когда надо было пробежать два с половиной круга по стадиону, думал, что все равно не пробегу, и не пробегал, отходил в сторону. Меня часто обижали. Я только потом понял, что многие были значительно старше меня – поскольку все жили в оккупации, то, боясь быть угнанными в Германию, убавили себе возраст. Значительно позже, встречая кого-то из бывших соучеников, я с удивлением открывал, что многие из них моего роста или чуть выше.

      Вообще я был маленький и недрачливый. Никогда никого не ударил первым. И вторым тоже ударить боялся. Преувеличивая свои возможности, боялся нанести своему врагу непоправимый вред. Если дрался с более сильным, то наклонял голову, закрывал глаза и попадал в воздух. По причине малого роста и физической неразвитости я не мог оказать достаточного сопротивления в нашей группе никому, кроме некоего Панасенко по прозвищу Панаха. С этим Панахой мы много раз дрались, и здесь я иногда брал верх.

      Моим главным врагом был Колесник (имени не помню), веселый мерзавец. Он был гораздо крупнее меня и часто втягивал меня в неравную драку. Начинал толкаться или наступал на ногу и всячески задевал меня, пока я не выходил из себя и не кидался на него с кулаками. И тут у него на лице появлялось особенно веселое выражение, и он с большим удовольствием бил меня, а мои ответные удары были слабы и вообще его не достигали, так что он расправлялся со мной безнаказанно. И так было в училище и после, когда мы вместе работали на заводе. Но потом, когда мы снова вместе оказались в армии, мне удалось поставить его на место, однако об этом позже.

      Встреча на темной улице

      В это время в Запорожье было много банд и бандитов, я знал кое-кого из них, хотя близкого знакомства, конечно же, не водил. Еще до училища, в тринадцать лет, я короткое время дружил с толстым, ленивым и безобидным еврейским мальчиком Борей. Отец его погиб на фронте, а мама была тоже тихая, безобидная. Но старший брат