Чёрная Пустошь. Андрей Ливадный

стало. Как тех троих он догнал, врать не стану – не видел. Минуты две прошло – возвращается.

      – Опиши его. И подробнее! – потребовал Апостол.

      – Худой. Экипировки нет совсем, даже дыхательной маски. Лицо осунувшееся, глаза ввалились, рукава одежды оторваны, кожа загорелая такая, только загар ненормальный, пепельного цвета.

      – Ранения у него были? – уточнил Саид.

      – В том бою его даже не поцарапало. А вот старые были, – закивал Митрофан. – Строчкой, через грудь, словно от очереди. Еще на бедре пара серебристых шрамов, да на лице пятно проказы по щеке, мимо глаза, к виску. Я, как такое увидел, совсем растерялся. Думаю – точно, сталтех. Сейчас меня добьет и пойдет дальше по своим делам.

      – А он?

      – Он дверцу вездехода открыл, сумрачно так на меня посмотрел, потом залез внутрь, «ИПК» между сиденьями положил, расслабился, как будто обмяк, словно пружина у него внутри ослабла, а затем глухо говорит: «Поехали, отец, место плохое».

      – Что дальше было?

      – Странный он. За всю дорогу только пару фраз проронил, и то как в забытьи. Сказал: «Есть хочу. Желудок сводит». Ну, у меня тут же от сердца отлегло, думаю, раз про еду заговорил, значит, точно не сталтех. Сюда мы без происшествий добрались, я его на радостях накормил, комнату дал, так он пару суток провалялся, просыпался только, чтобы поесть. Потом ничего, оклемался немного.

      – Как его местные встретили?

      Митрофан махнул рукой.

      – Бычьё. Конечно, с расспросами полезли, а он молчит себе. Вообще неразговорчивый. Из него слово только клещами вытянешь. А у нас нелюдимых не любят. Ну, сами посудите, кто разберет, что у него на уме? Только Аскету на мнение других наплевать. На третий день, как только отоспался, вышел в общий зал, сидел, никого не цеплял, да сталкеры сами к нему полезли, вот он пару морд и своротил. Тоже – молча. С тех пор к нему вообще никто без дела не подходит.

      – Аскет, значит?.. – Апостол глубоко задумался. – А что между собой сталкеры говорят?

      – Да разное, – ответил Митрофан. – Никто ведь не знает, откуда он вообще в Пустоши появился. Есть тут у меня один мнемотехник недоделанный, так он утверждает, будто бы главный метаболический имплант Аскета работает в форсированном режиме, оттого тот и худющий, как призрак, сколько его ни корми.

      – А каких-то клейм, татуировок никто не замечал? – спросил Саид.

      – Я видел, – кивнул торговец. – Относительно татуировок врать не стану, а вот на поверхности его имплантов клейма Ордена стоят. Это точно.

      Саид с Апостолом переглянулись.

      – Где он сейчас?

      Митрофан ждал и боялся прозвучавшего вопроса.

      – Ну, Аскет – он вообще странный. Когда захочет, уходит, когда в голову взбредет, возвращается.

      – Зачем уходит? Куда?

      – Ходит за артефактами. А вот куда, не знаю. Он одиночка. Напарников с собой никогда не берет, хотя некоторые сталкеры набивались к нему в компаньоны, возвращается всегда с добычей, но на любые вопросы отвечает односложно или вообще