Моя сестра – Елена Блаватская. Правда о мадам Радда-Бай. Вера Петровна Желиховская

о тебе заботится, так хорошо тебе служит и, наконец, потому, что она гораздо старше и умнее тебя. Прежде вырасти и поумней, тогда требуй уважения; а пока будь благодарна за то, что тебя любят и прощают твои глупости и недостатки… Вот, хоть бы теперь: ты вздор сказала Верочке! Горов потому только сказал, что не решается приглашать папу, что знает, как крепко папа занят, и, разумеется, не смеет отрывать его от серьезных дел для какой-нибудь детской елки, которая не может доставить ему удовольствия. Вот и все!.. А ты знай вперед, Леля, что нет на свете, для людей умных и честных, ни важных, ни простых людей; а есть только люди полезные, добрые, умные или дурные да глупые. Первые всегда будут главными, и все их будут уважать. А вторых никто не будет ни уважать, ни любить, как они ни важничай и ни чванься без всякого на то права.

      Леля ушла очень сконфуженная выговором; а я уселась возле бабочки, на своем приятеле, набитом белом тюлене, и, положив голову ей на колени, спросила:

      – Бабочка! Скажи мне, душечка, отчего вы говорили вчера, что вам досадно, что вы были на елке?..

      Бабушка оставила свое дело и, посмотрев на меня с минуту, улыбаясь и о чем-то думая, наконец сказала:

      – По настоящему мне бы тебе следовало сказать, что это не твое дело, потому что нехорошо маленьким девочкам слушать и расспрашивать обо всем, что говорят между собою большие, но, пожалуй, я скажу тебе. Мне жаль, что Горов потратил столько денег на вздор, тогда как на них можно было сделать так много добра бедным людям.

      – Что же такое, бабочка! Он такой богатый!.. Они и без того много добра делают, вы сами сказали… Вон его мать возит же бедным калачи и пироги…

      – А ты и это слышала?.. Ну, вот видишь: они только хлеба им по праздникам возят; а на те деньги, что стоила эта елка, не только бы накормить их можно было, но дать дров на целую зиму и, пожалуй, еще и одеть.

      – А зачем же вы нам делали елку?

      – Мы делали елку для вашего удовольствия, – это правда; но наша елка стоила недорого. Немножко можно истратить для удовольствия; но много тратить на пустяки – глупо и даже грешно!.. Когда вырастешь, ты сама поймешь это.

      Я задумалась, а бабушка принялась за свое рисование.

      – Я теперь знаю, – заговорила я через минуту, – эта старушка, мать Горова, наверное думала то же!

      – Отчего ты так думаешь? – спросила бабушка, снова внимательно глядя на меня.

      – А оттого, что она так сердито смотрела на всех… А в зал, где была елка, вовсе даже и не вышла. Верно она и видеть не хотела такой глупости, жалея бедных людей, у которых отняли тепло и платье… Правда, бабочка?..

      – Правда, дорогая моя умница! – похвалила меня бабушка. – Тебе то же пришло в головку, что думалось и мне. Правда, видно, что стар да мал в мыслях сходятся!

      И бабушка, ласково притянув меня к себе, крепко-крепко меня поцеловала.

      Тут вошли мама с тетями, и бабушка рассказала им наш разговор.

      – Старуха Горова, говорят, староверка, а староверы ведь не едят с православными, – сказала тетя Катя. – Верно она оттого и не пришла в зал.

      Разумеется,