Толлеус. Изгой. Анджей Ясинский

качеств. Так, например, если какое-то особо упрямое мохнатое чудовище артачилось, то наступающий купол не подгонял его, а опрокидывал на землю, и животное волочилось в пыли, рискуя заработать травму. Габариты купола также не способствовали удобному путешествию. Торговый тракт хоть и был широк, но все равно почти полностью перекрывался невидимым загоном. Один ничего не подозревающий всадник уже кувыркнулся с лошади на всем скаку. Благо никто не пострадал, и человек даже не понял, отчего упал, иначе у Толлеуса могли возникнуть неприятности.

      Старик без устали думал, как решить эту задачку. Неплохо было бы погрузить всю скотину на телеги с высокими бортами, запрячь в каждую пару быков и везти спокойно. Вот только таких телег надо много, а нанимать караван повозок – никаких денег не хватит. И без того монеты стремительно утекали. Большая часть сбережений ушла на приобретение химер, а надо еще как-то обустроиться на новом месте, куда еще предстоит добраться.

      На следующий день в одной из придорожных деревень Толлеус нанял в помощь местного пастуха, который имел двух обученных псов и обещал стать настоящим спасителем. Однако безоблачного путешествия не получилось. Мохнатые питомцы искусника совершенно не боялись собак, попросту игнорируя их лай. А от укусов химер неплохо защищала длинная шерсть. Промучившись до вечера, пастух плюнул и вернулся в свою деревню, бросив искусника с учеником.

      Надо сказать, даже с наступлением сумерек трудности не заканчивались: предстояло заботиться о фураже и ночлеге. Никому и в голову не могло прийти перегонять целые стада по Торговому тракту. Потребности городских жителей в мясе удовлетворяли окрестные деревни. Конечно, на тракте можно было увидеть пару или даже десяток коров, понуро бредущих на рынок или в свой последний путь к трактирным столам, но и только. Исключение составляли лишь лошади: в некоторых крупных купеческих караванах их насчитывалось до сотни, поэтому большие конюшни в придорожных постоялых дворах имелись. О том, чтобы выпустить свое мохнатое имущество на окрестные поля или оставить пастись на ночь, не могло быть и речи. Старику приходилось определять химер в стойла, кормить первосортным лошадиным овсом и платить, платить, платить… Складывалась несуразная в представлении кордосца ситуация: у него было полно маны, но обменять ее на деньги не было никакой возможности. В Оробосе этот ценнейший, с точки зрения Искусства, ресурс никому не нужен, а если сказать точнее – тут нет нормального рынка маны. Даже просто складировать на будущее не получалось – ее попросту некуда было перекачивать. От безысходности Толлеус заливал ману во все предметы, какие вез с собой, но оттуда она очень быстро улетучивалась, отчего с лица искусника не сходило выражение искреннего страдания.

      Искусник ставил массу экспериментов, вспоминая все, что знал о конструкции накопителей, варьируя материалы, но самоделки получались откровенно дрянные, сильно уступающие даже обычным кордосским по серебрушке