Толлеус. Изгой. Анджей Ясинский

с высоты передавать изображение, осуществляя альтернативное наблюдение. Третья стая пошла по баллистической дуге ко всем заставам Серебряного и Бронзового колец.

      Чародей все так же стоял возле открытого окна, и солнце светило ему прямо в глаза. Птичка все так же беззаботно щебетала в клетке, стражники, очнувшись, терли затуманенные глаза, силясь понять, что за наваждение на них нашло. Ювен ничего этого не видел и не слышал. В башне осталось лишь его тело, разум был с созданными конструктами, стремительно мчащимися по улицам просыпающегося города. Ага, на одной из улочек поисковики быстро дохнут, знакомая картина! Несколько наблюдателей подтянулись в тот район, на всякий случай забравшись еще выше. Чародей сотворил их в спешке и сразу много, поэтому качество было, мягко говоря, так себе. Однако давешнюю парочку он узнал. Аристократ и старикашка, распугивая прохожих, нагло ехали на искусном големе – том самом, с Турнира, о котором все говорят. Откуда взялся голем, непонятно. Да и не так сейчас важно. Главное, что теперь легко можно отследить маршрут искусников.

      Ювен очнулся от транса, болезненно зажмурился, ослепленный солнечным лучом, сквозь круги перед глазами практически на ощупь добрался до стула и сейчас же стал пытаться установить полноценный сеанс связи с центром. Ответ пришел незамедлительно, но обескуражил чародея до глубины души: его поблагодарили за работу и… отменили поднятую тревогу.

      Глава 9

      Оболиус. Учителя

      Не сказать что Оболиус не обрадовался появлению старого учителя. Парень верил в справедливость и считал нечестным, что старика арестовали. Однако очень быстро выяснилось, что Никос не собирается оставлять оробосского мальчишку у себя, так же как не планирует брать в свою свиту Толлеуса (и через него – самого Оболиуса). Просто Рыжик как-то настроился на то, что теперь у него новый влиятельный учитель. Вроде бы все хорошо, гораздо лучше, чем, например, вчера. Вот только все равно внутреннее расстройство омрачает жизнь. Это как перед вечно голодным попрошайкой поставить на стол вкусности, кои бывают лишь по праздникам, а потом накормить его до отвала, но простой бедняцкой едой.

      Старый искусник и мейх стали разговаривать. Оболиус, несмотря на юный возраст, каким-то внутренним чутьем уловил, что разговор этот очень важный и от него во многом зависит судьба его самого. Поэтому парень растопырил уши, ловя каждое слово. Но, как назло, Толлеус поспешил отправить своего помощника за отваром, а если точнее, то спровадить с глаз долой.

      Тонкая резная дверь, что вела в номер, снятый господином Никосом, на удивление не пропускала звуки – напрасно Оболиус водил по ней ухом. Так что подслушать не вышло. Когда же он вернулся, выполнив поручение, в комнате перед стариком прямо в воздухе висела чуть светящаяся книга с какими-то рисунками и схемами, которые сами собой двигались и мигали, когда учитель к ним прикасался. Парень, уже привыкший ко всякого рода чудесам, находясь рядом с искусником, в другое время, может,