Коварные алмазы Екатерины Великой. Елена Арсеньева

или обручальное кольцо. Понимаешь?

      Слово «оргазм» Галина знала только понаслышке, и вообще такие разговоры ее страшно смущали, поэтому она отмахнулась от Эммы.

      – Ладно, дело твое. Но ты смешная: прямо так я возьму тебе шприц с каким-нибудь нейромедиатором, положу в карман и выйду из отделения, чтобы дома мужу язык развязать? У нас знаешь какой строгий контроль?

      – Значит, эта штука называется нейромедиатором? Будем знать. Что касается контроля, вынеси просто ампулу, а шприц у тебя дома и так есть. Что ты вытаращилась, снова ушам не веришь? Дурочка, я тебе дельный совет даю! Ты, конечно, уже забыла, за каким партизаном я была замужем. Из Ломакина можно было вытянуть, куда он зарплату дел, только применив к нему нейромедиатор в виде стаканá. Или даже двух стаканóв.

      – Так то Ломакин, – все еще нерешительно протянула Галина. – И потом, ты же узнавала у него насчет денег. А в моем случае о деньгах и речи нет.

      – Все мужики разные только в постели, а в жизни похожи до тошноты, это ты мне как опытной женщине поверь, – убеждала Эмма. – И откуда ты знаешь, что речь не идет о деньгах? Может, твой Валерка именно что нашел клад и боится в этом признаться?

      С ней иной раз так бывало: ляпнет наугад и попадет в самое яблочко.

      Санкт-Петербург, 1780-е годы

      Светлейший Григорий Алексеевич в ту пору пребывал в отъезде. А Екатерина переживала затянувшееся сердечное одиночество после того, как дала отставку «царю Эпирскому» – Ивану Римскому-Корсакову. Отставлен он был за измену императрице.

      Да, случается и такое, и императрицы в таких случаях страдают совершенно так же, как обыкновенные женщины.

      Вот тут граф Толстой и решил подсуетиться. Сопровождая Екатерину на прогулке по Петергофу, он вдруг сделал большие глаза при виде стоявшего в карауле красивого кавалергарда.

      – Вы только взгляните, ваше императорское величество. Каков профиль! Каково сложение! Ах, кабы нам сюда Праксителя! Вот с кого Геркулеса бы ваять!

      Екатерина повернула голову, и нежная улыбка вспорхнула на ее уста. В самом деле, даст же бог человеку такую красоту.

      – Кто такой? – спросила Екатерина.

      Кавалергард молчал, глядя на нее остолбенело и восторженно.

      Граф Толстой, который загодя учил своего протеже отвечать быстро, громко и четко, солому не жевать (императрица косноязычных не переносила), сперва облился ледяным потом, но тут же заметил, что императрица растрогана замешательством юноши. Какой женщине не в радость видеть, как шалеют от ее прелести.

      – Ланской, ваше величество, – наконец смог пробормотать он.

      – А имя твое как, флигель-адъютант Ланской? – тихо усмехнулась императрица.

      «Мать честная, – подавился восторженным восклицанием обер-полицмейстер. – Вот так, с одного взгляда – и уже флигель-адъютант? Далеко пойдет мальчонка!»

      – Саша, – растерянно пробормотал Ланской.

      – Саша, – мечтательно повторила Екатерина, глядя в его испуганные светло-карие глаза. – Сашенька…