Холодный человек. Алексей Атеев

ему – нет!

      – И почему же вы решили ликвидировать его пробелы в знании географии столь странным способом?

      – Я ничего такого не делала. Просто пришла к нему и потребовала объяснить, почему он убрал озеро.

      – А вот тут утверждают, будто вы чинили над ним расправу с помощью пирожных.

      – Ничего такого не помню. Зашла в кабинет, спросила, а он в ответ давай оскорблять.

      – Каким же образом, интересно?

      – То, говорит, у тебя Сика, то – кака.

      – Это как же понимать?

      – Да недавно мы публиковали статейку про итальянское кино. В ней фигурировала фамилия режиссера – Де Сика. Ну, главному она не понравилась. Звучит, говорит, как-то неприлично. Он у нас немного того… главный-то. – Вера покрутила пальцем у виска. – Короче, он фамилию вычеркнул, а я восстановила. В результате получила строгача. А теперь это озеро. Он его снова того…

      – Вычеркнул?

      – Ну да. А я ему: на каком основании?

      – Понятно. Но зачем же пирожными?..

      – Ни про какие пирожные мне ничего не известно.

      – Как это не известно?! Как не известно?! – завопила секретарша. – Ведь ты его чуть ли не до смерти уходила. Он уж и сознание потерял… Еле «Скорая» откачала. В больницу увезли.

      Вера поджала губы.

      – А милицию не пробовали вызвать? – спросил врач у секретарши.

      – Не пробовали. Да с ней и так понятно. Зачиталась! Издержки профессии…

      – Ясно. Ну, хорошо. Я вас больше не задерживаю.

      – А с ней как?

      – Очень просто. Пускай пока полежит. Понаблюдаем…

      – Что значит понаблюдаем?! – завопила Вера. – Это вы здорового человека наблюдать собираетесь?!

      – Тише, тише, – спокойно заметил врач. – Не нужно шуметь. – И крикнул: – Анастасия Семеновна!

      Вошла пухлая медсестра.

      – Температуру, давление… – распорядился врач. Он достал из стола чистый бланк, на котором, как успела заметить зоркая корректорша, было написано: «История болезни».

      Через пятнадцать минут Веру препроводили в другое помещение, сочетавшее в себе элементы туалетной комнаты и душевой.

      – Раздевайся, милая, – равнодушно-ласково сказала пожилая санитарка. – Теперь ноготочки давай-ка подстрижем. И под душ вставай. Вот так. Умница!

      И вот уже Веру, переодетую в донельзя застиранную, но чистую ночную рубашку и такой же халат неопределенного цвета, повели в женское отделение. Конвоировал несчастную высокий, весьма сутулый молодец с лошадиным лицом. Он с видом знатока разглядывал Верины стати, а до этого несколько раз заглядывал в раздевалку, когда Вера плескалась под душем. Однако в данный момент Веру не интересовали знаки внимания со стороны мужчин. Она пребывала в глубокой задумчивости.

      Санитар открыл ключом тяжелую дверь в отделение и втолкнул Веру внутрь.

      Первое, что потрясло нашу героиню в новом обиталище, был запах. Он оказался настолько густ и силен, что Вера едва не свалилась. Воняло так, что у девушки слезы выступили из глаз. Однако вскоре запах уже не казался столь резким. Ко всему привыкаешь.

      Отделение