Кинокава. Савако Ариёси

Кита из Рюмон.

      Дочь Кимото отправится в Мусоту – не прошло и нескольких дней, как эта весть разнеслась по всем окрестным деревням. Народ не понимал, почему Хана должна уйти в Мусоту, ведь люди, живущие в верховьях реки, издревле считались выше рангом. Да и деревня Мусота не шла ни в какое сравнение с Кудоямой. Хотя, с другой стороны, никто не мог отрицать, что Матани слыли самым важным семейством в Мусоте. К общественному положению жениха никаких претензий не имелось, особенно если учесть, что запрос исходил от главной ветви рода. И все же местные жители упрямо верили, что Матани недостойны дочери Кимото.

      Как глава семейства, Нобутака счел своим долгом возразить матери.

      – Неразумные речи ведете, матушка. Ну нельзя же, в самом деле, дать Суда от ворот поворот и отослать Хану к Матани!

      – Отчего же? Суда не имеют никакого отношения к тому, что Хана выходит за старшего сына Матани.

      – Даже если рассматривать оба предложения отдельно одно от другого, Матани надо дать отказ по тем же причинам, что и остальным.

      – По каким таким причинам?

      – Вам не кажется, что статус их семьи не слишком высок?

      – Почему?

      – Почему?! Да вы только сравните Кудояму и Мусоту!

      – Вы говорите, словно старик, Нобутака-сан.

      (У Кимото имелось правило, по которому даже родители обращались к старшему сыну почтительно.)

      Тоёно обвинила сына в консерватизме и категорически заявила ему, что Хана выходит за мужчину, а не за социальный статус.

      – Ваши сын и дочь учились в Вакаяме. Я поверить не могу, что вы никогда не слышали о Кэйсаку Матани. Окончив Педагогическое училище в Токио, он сразу начал помогать отцу, Тахэю, управлять деревней. Теперь, в свои двадцать четыре, Кэйсаку уже сам староста. Хоть всю Кинокаву вдоль и поперек пройдите, лучшего мужа для Ханы не сыскать. В конце концов, все зависит от мужчины, который заправляет домом.

      Нобутаку настолько обезоружили доводы матери, что он не сумел вымолвить ни слова. Будучи старостой Кудоямы, он действительно был наслышан о Кэйсаку Матани, предприимчивом и перспективном молодом человеке, чья энергия била ключом. Но сам Нобутака предпочел бы иметь в родственниках Суду, нежели заполучить в зятья одного из Матани, какого-то там жалкого старосту захудалой деревушки. Обычно покорный, Нобутака на этот раз проявил невиданное доселе упрямство:

      – Если невесте нельзя отправляться вверх по течению, то и пересекать реку она тоже не должна, потому что воды разделяют людей. Помните, какая приключилась трагедия, когда наша побочная ветвь взяла в дом девушку из Мёдзи?

      В свое время дядя Тоёно основал младшую ветвь рода Кимото. Как только невеста его сына пересекла реку, семья начала приходить в упадок, и вскоре все ее члены умерли.

      – Невесту ни в коем случае нельзя было перевозить из Мёдзи в Кудояму. А вот если наоборот – вреда не будет. Вы же помните строки о горах Имосэ из «Манъёсю»,[11] не так ли? Брат-гора высится в Касэданосё, а Сестра-гора – на

11

Имосэ (Имонояма и Сэнояма) – горы в уезде Ито провинции Кии (префектуры Вакаяма); Имонояма в буквальном переводе с японского означает «гора младшей сестры», Сэнояма «гора старшего брата». В «Манъёсю» («Собрании мириад листьев»), сборнике японской поэзии VI–VIII вв., горы Имосэ служат символом счастливой любви.