Правильный пацан. Сергей Донской

желал. Нет, он не опустился, не утратил прямоты взгляда и четкости суждений – такие мужики просто не умеют быть жалкими. Даже в ту пору, когда у вернувшегося из Чечни Сергея случались запои, он обязательно был чист, опрятен и гладко выбрит, а движения его оставались подчеркнуто выверенными и точными. Но ему было уже под тридцать, и гитара в его руках казалась все более неуместной. Как и каждая новая ссадина на лице.

      Сколько Тамара помнила брата, он постоянно ходил в боевых отметинах, потому что вечно отстаивал какую-то свою высшую справедливость, которая окружающим была не по нраву. Опять же, занятие не для взрослого мужика. Взрослые мужики на жизнь себе и близким зарабатывают, а не по переходам глотку дерут.

      – Что у тебя опять стряслось? – спросила Тамара голосом покойной матери, прорезавшимся у нее в минуты неудовольствия.

      – Ты, между прочим, футболку наизнанку напялила, блюстительница нравов, – парировал Сергей.

      Гитару он поставил в угол, а сам уселся напротив родственников, как будто давно их не видел и хотел рассмотреть получше. Правая половина его рта была приподнята, что являлось экономичным эквивалентом улыбки. А вот когда Сергей улыбался левым уголком губ, от него было лучше держаться подальше.

      Виталий отложил томик Булгакова, как бы невзначай застегнул джинсы и, прокашлявшись, поинтересовался:

      – Слушай, ты хлеба принес, шурин? Жрать охота – просто спасу нет.

      – Звал бы меня деверем для разнообразия, – предложил Сергей, продолжая скупо улыбаться каким-то своим тайным мыслям.

      – Деверь – это брат мужа, – возразил Виталий, поднаторевший в разгадывании кроссвордов. – А ты являешься братом моей жены.

      – Жаль. Деверь звучит лучше.

      – Слушай, хватит морочить мне голову! Хлеб купил?

      – Нет, – признался Сергей безмятежно. – Зато я принес кое-что другое. Надеюсь, нас всех ожидает приятный сюрприз.

      – Да? – Виталий и Тамара одновременно подались вперед. В этот момент они напоминали детишек, нетерпеливо ожидающих чуда.

      – Угу. Вот.

      Из руки Сергея вырвалась увесистая барсетка и плюхнулась на диван между супругами.

      – Что в ней? – воскликнули они почти одновременно.

      – Сам пока не знаю. Сумка принадлежала одному джигиту, у которого только золота на руках было штуки на полторы баксов.

      – Ты ее… – У Тамары сделалось так сухо во рту, что она не сумела довести начатую фразу до конца.

      Губы Сергея затвердели.

      – Хочешь сказать, что я украл эту поганую сумку? Ты ошибаешься, сестренка. Воровство – это когда вещи похищают у живых.

      – А этот джигит, о котором ты говоришь, он… – Новый Тамарин вопрос тоже оборвался на полуслове.

      – Ну, – подбодрил ее Сергей, – что же ты умолкла, сестренка? Продолжай.

      – Он… Он мертв?

      – Еще как.

      – Так, значит, ты… ты…

      – Только заик нам в роду не хватало, – заметил Сергей, на лице которого снова возникла полуулыбка, но уже недобрая, та, которая