Дай умереть другим. Сергей Донской

мне не дядя! – успела выкрикнуть Анечка, прежде чем цепь вновь вздернула ее над полом.

      Лехина рука легла на плечо Кемаля:

      – Оставь ее в покое, кентарь. Ей и без тебя тошно.

      – Да отвали ты! – Кемаль попытался высвободиться, но вместо этого выпустил цепь и развернулся на сто восемьдесят градусов, хотя вовсе не собирался делать этого.

      Рука у Лехи Катка оказалась тяжелой, несмотря на то что сам он не производил впечатление силача. Ничем не примечательный молодой парень с мягкой белесой порослью на скулах вместо полноценной щетины. За спиной ни почетных ходок, ни авторитетных покровителей. Голос невыразительный, взгляд тусклый, движения медлительные.

      Будучи в банде новичком, Кемаль понятия не имел, насколько обманчиво это впечатление. Ему пока не доводилось видеть главаря в деле, он не знал, на что тот способен, и в его глазах Леха не пользовался особым уважением. Как рядовой боец, Кемаль, конечно, был обязан подчиняться ему беспрекословно. Но в настоящий момент он являлся не обычным, а чрезмерно возбужденным членом группировки. Мысленно он уже начал проделывать с пленницей все, что ему хотелось проделать, и вмешательство вожака завело его с пол-оборота.

      – Не ломай кайф, абый, – попросил он. – Ничего с этой сучкой не случится. Все равно ее потом… – Его руки свернули шею воображаемому цыпленку.

      – Закрой базар! – прошипел Леха, сделавшись внезапно похожим на дикого кота перед нападением. – И не зови меня больше Батыем.

      Кемаль криво усмехнулся, запустив пальцы в карман, где хранился выкидной нож. Он был готов отдернуть руку, если вожак насторожится и выхватит оружие первым. Но Леха Каток, похоже, не чуял близкой опасности. Вот главная проблема желторотых юнцов, подумал Кемаль. Дожить до зрелого возраста им мешает собственная самоуверенность. Некоторые умирают раньше, чем у них начинает расти настоящая борода.

      – Не Батый, а абый, – поправил он главаря. – Так называют у меня на родине уважаемых людей.

      Леха пустил себе под ноги ниточку слюны.

      – У тебя на родине, может, и свиней дрючат, а мы по своим понятиям живем. Законы ислама тут не катят.

      У Кемаля от возмущения затряслись щеки:

      – Ты полегче, Каток! За свиней и ответить можно!

      Очередной Лехин плевок пришелся в сантиметре от ботинка подчиненного. После чего главарь процедил:

      – Не вали меня понтами, жирный. Не знаю, как в Татарстане, а в Курганске ты пока что никто и звать тебя никак. Так что вот тебе мой совет: глохни, пока лишнего языком не намолотил.

      – Порожняк ты гонишь, а не я, – глухо произнес Кемаль, отступая на два шажка назад. – Не по делу ты на меня наезжаешь, Каток, ох не по делу. И мне…

      – Тебе – хреном по губе, шайтан нерусский, – перебил его Леха, почему-то не замечая ножа, который словно по своей воле скользнул в руку противника.

      – Шайтан, говоришь?

      – Ага, говорю. И под словами своими подписываюсь.

      – Уж не кровью ли? – вкрадчиво осведомился Кемаль.

      – Да