Караван дурмана. Сергей Донской

выругался Громов. – Немедленно прекратите!

      – Я не нарочно. Они сами…

      Слезы полились ручьями.

      Громов снова выругался и что-то сказал. Корольков не сразу поверил своему счастью, когда до него дошел смысл услышанного. Неужели это правда? Неужели этот человек, глаза которого способны раскаляться от ярости добела, не шутит?

      – Простите? – Извиняющаяся гримаса на лице Королькова походила на болезненную. Как будто его ударили обухом по голове, заставив после этого решать самую сложную задачу в жизни. Полученный ответ не укладывался ни в какие рамки. – Простите, – повторил он, – я, кажется, не расслышал….

      – Я сказал: собирайтесь и ждите. – Нахмурившийся Громов отвернулся, обращаясь исключительно к стене перед собой. – Вывезу вас отсюда, а потом сами решайте, как жить дальше. Если получится.

      – Получится, – пообещал Корольков, метнувшись по коридору в комнату. – Теперь обязательно получится.

      Глава 8

      Ночное рандеву

      Тот, которого звали Брамсом, забросил в рот пригоршню чипсов и пожаловался:

      – Неправильные. Нет того хруста.

      – Какого хруста? – спросил от нечего делать Чаплыга.

      – Фирменного. Как по ящику показывают.

      – А, – Чаплыга понимающе кивнул. Лицо у него было совершенно равнодушным, снулым. Он почти всегда ходил с таким лицом.

      – От мастера по ушам ездить! – Брамс укоризненно покачал головой. – Никому верить нельзя.

      Они сидели в джипе, сменившем нескольких хозяев. Последний владелец, некто Зубов Д. П., покоился на дне Яузы, а парни ездили в джипе по его генеральной доверенности. За брючными ремнями обоих торчали пистолеты с полными обоймами. Тот, которого звали Брамсом, хрустел неправильными чипсами. Тот, которого звали Чаплыгой, посасывал леденец, отлитый в форме малинового сердечка. В детстве они ходили в один и тот же садик, потом судьба надолго развела их и столкнула вновь лишь двадцать лет спустя, в группировке братьев Рубинчиков. Пустяк, а приятно.

      – Помнишь, как мы клад искали? – осклабился Брамс, смахивая крошки с подбородка.

      – Клад? – Лоб Чаплыги покрылся рябью продольных морщин.

      – Ну да, ёханый бабай. Остальные в песочнице играют, а мы с тобой копаем.

      – И что выкопали? – Морщин прибавилось.

      – А ни хрена толкового. Железяку какую-то. Воспиталке сказали – мина, ох и перепугалась, коза!

      – Вспомнил! У ней дойки были – во! – Оживившийся Чаплыга изобразил руками нечто вроде грандиозного бюста, с которым ни одна женщина не смогла бы сохранять вертикальное положение.

      – Откуда ты знаешь? Щупал, что ли? – Челюсти Брамса, только что дробившие чипсы, выжидающе застыли.

      – Ты во время тихогого часа дрых без задних ног, а я зырил. Воспиталка как бы от жары маялась. Снимет халат и у окна торчит.